дрожащую от холода и страха Дашу.
– Что это было? – Девочка плакала. – Меня привез сюда какой-то огромный дядька. Схватил возле дома и усадил в машину.
– Главное, мы живы, – прошептала Мария и обняла дочь…
Ей сейчас не хотелось ни о чем думать. Все будет позже… Милиция сопоставит факты, разберется с раненым Валерием и разыщет в больнице громилу Мишу…
Даша, Соколов и Гринфельд возвращались домой. Даша с Марией сидели, обнявшись, на заднем сиденье. За рулем был психиатр. Соколов с перебинтованными ногами ехал рядом с Марией. Время от времени он зло поглядывал на Гринфельда.
– Ты же сказал, что умеешь стрелять…
– Я не виноват. Я стрелял, как мог. Откуда я мог знать, что эта штука у вас такая крупнокалиберная?
Он посмотрел на связанного Валерия, который сидел рядом с ним… «Вряд ли его посадят, – рассуждал Гринфельд, – но теперь ему обеспечена койка в дурдоме на многие годы»…
Они ехали к ближайшему отделению милиции.
Марию никак не оставлял страх. Привычка бояться заставляла ее пристально вглядываться в лица пассажиров и водителей других автомобилей, пока они стояли на перекрестках.
Соколов все время смотрел на нее.
– Успокойся, – повторял он, понимая, что с ней происходит, – все уже позади. Сейчас вот только сдадим твоего… друга в милицию. Пусть с ним разбираются.
Мария ничего не могла сказать. Казалось, она лишилась дара речи.
Гринфельд уверенно повернул в сторону здания, где располагалось отделение милиции. Уже стемнело, когда они припарковались…
Поздно ночью Гринфельд подъехал к дому Марии. Все вышли из машины. Соколов хромал на обе ноги и постоянно ворчал, поглядывая на Гринфельда. Даша уже смеялась над этой парочкой спасителей.
– А где моя сумочка? – неожиданно спросила Мария.
– Зачем она тебе? – улыбнулся Соколов.
– Там пистолет…
– Зачем тебе пистолет? – Соколов таинственно посмотрел на Марию и, прихрамывая, направился к столбу.
Остановившись возле него, включил рубильник – словно по волшебству, вся рощица залилась ярким светом…
– Что это? Откуда новые столбы?
– Да просто я обратился в префектуру, но там не оказалось на это денег… Вот, пришлось раскошелиться, – ответил Соколов, скромно опуская глаза.
Он выглядел сейчас иначе. И, хотя ему было больно, улыбался.
В подъезде тоже горел свет. Все лампочки были на месте. Мария нашла ключи в кармане куртки. Хорошо, что она их туда переложила. Сумка осталась в загородном доме Валерия. Сейчас милиция направлялась туда…
Все вошли в квартиру.
– Господи, мам, наконец-то! – сказала Даша и включила свет в прихожей.
Мария снова обняла ее. Потом Даша освободилась из ее объятий и робко подошла к Соколову. Она привстала на цыпочки и поцеловала его.
– Вот видишь, мам, я же говорила тебе, что он принц! А ты все никак не могла мне поверить. Младших надо слушаться! – гордо заявила Даша.
Мария улыбнулась и тоже подошла к Соколову:
– Спасибо вам… Если бы не вы, меня, наверное, уже не было…
– Послушай, почему бы тебе не отказаться от этой дурацкой привычки называть меня на «вы»? Мы что, чужие? – Соколов рассмеялся. Мария после этих слов прижалась к нему…
– Мой господин, вы внушаете мне ужас и трепет…
– Это тебе-то? – недоверчиво посмотрев на нее, спросил Соколов.
Он гладил Марию по голове. Она не сопротивлялась, только прижималась все крепче. Теперь у нее на душе был покой… «И не надо строить никаких планов», – подумала Мария, когда Соколов поцеловал ее.
Гринфельд огорченно наблюдал за этой сценой: Мария снова уходила от него, и, наверное, надолго. Его мечты не осуществились, и он понимал это…
Гринфельд шел по ночному городу, опустошенный. Тем не менее он не чувствовал себя обиженным. Да, Мария осталась с Соколовым, а ему снова отведена роль друга, но он был счастлив: он сумел спасти Марию. Теперь уже ему казалось, что во всей этой истории он играл главную роль!