Лист Мёбиуса

был жиденькой, но с весьма солидным брюшком. Как видно, все жировые отложения сконцентрировались в одном месте. Впрочем, брюшко было не круглым, а грушеобразным, смахивающим на волынку с ее воздушным резервуаром. Такие животики получили широкое распространение в средневековой церковной живописи, где центральное место в хороводах отводилось смерти с косой.

— Я только что завершил одну любопытную вещицу малой формы. Что вы о ней скажете? — Он начал декламировать с чувством большого удовлетворения:

Рыгающий столб телеграфный кое-что помнит…
Катарина же не противится,
вовсе не противится Катариночка наша.
Только Гдов она ненавидит,
Только Гдов,
растя в ушах хризантемы.

— Каково? — спросил Якоб с гордостью и вместе с тем застенчиво. Он ждал оценки, склонив голову набок. Бильярдно-шарообразная голова, волынкоподобный живот, острые углы плеч — в комплекции этого человека преобладали геометрические конфигурации.

— Почему именно хризантемы? — поинтересовался Эн. Эл.

— Меня тоже не вполне удовлетворяют хризантемы, хотя чего бы им не расти, но… на высший класс они не тянут.

Якобу вдруг сильно взгрустнулось.

— А не могли бы они быть… — Эн. Эл. сосредоточился и ляпнул затем наобум: — Аркебузами! — Тут ему почему-то стало не по себе.

— Это предшественники ружей, да? — с любопытством спросил Якоб.

Эн. Эл. кивнул:

— Заряжаемые с дула.

— Растя в ушах аркебузы, — примерился автор занятной малой формы, молча протянув Эн. Эл. бутылку вина. Вино туманит мозг, путает понятия, подумал Эн. Эл. Да они и без того перепутались, а вдруг распутаются вновь? И он сделал порядочный глоток горьковато-сладкого сидра.

— Растя в ушах аркебузы, — продолжал примеряться Якоб проведя кончиком языка по желтым зубам. — Недурственно … — Тут он оживился и предложил новый вариант: —

Если уж так, то лучше: «аркебузы в ушах увядают»? Да, в вас есть задатки. Определенно есть. Если вы займетесь серьезно, может быть, достигнете успеха, — произнес он менторским тоном, но тут сияние на его лице померкло.

— Нет! Аркебузы не годятся!

— Почему? — И Эн. Эл. почувствовал себя приготовишкой.

— Катарина ненавидит, поэтому не годятся! Ненависть и аркебузы — слишком прямая связь. Каузальность, детерминизм, примитивизм — ясно, что из ненависти можно схватиться за ружье. Дешевка! Н-да-а … Если мы решим оставить «аркебузы», придется отбросить ненависть, но ведь Катариночка наша только Гдов ненавидит, ненавидит, как дикая кошка, по-моему, это превосходно. От этого мы не можем отказаться. Вам нравится моя ненавидящая Гдов Катарина?

— В этом что-то есть, — признал Эн. Эл.

— В этом очень даже много. И все же хризантемы плоховаты…

Якоб ссутулился. Он вздыхал всем своим видом, давая понять, до чего трудно тащить в одиночку воз сюрреализма. И в подтверждение тут же изрек со вздохом:

— Ох, до чего трудно одному тащить воз сюрреализма… Сперва нас было много, а затем все дезертировали один за другим. Стали говорить, что сюрреализм надоел, что они не видят выхода, не видят возможности двигаться дальше. А ведь умные люди… — Он смахнул мнимую слезинку. — Будто вообще возможен какой-нибудь выход или движение вперед. Но человек должен к чему-то стремиться, а я другого пути кроме сюрреализма не вижу…

Они помолчали и выпили еще. Эн. Эл. констатировал, что вино не оказывает на него никакого действия.

— Почему же единственно возможный выход в сюрреализме? — поинтересовался он.

— Природа отдает предпочтение сюрреализму. Природа сама сюрреалистична! — пустился в объяснения Якоб. — Природа не любит упорядоченности, она предпочитает хаос и ставит стохастическое выше детерминированного. Природа любит энтропию…

— Второй закон Карно, — пробормотал Эн. Эл.

— Вы образованный человек. Это и хорошо и плохо, — заметил Якоб. Однако он не собирался прерывать полет своей мысли. — Энтропия весьма крепко связана с понятием беспорядка, — продолжал он свои рассуждения.

Эн. Эл. кивнул, и не только из вежливости.

— При установлении порядка энтропия может временно уменьшиться. В замкнутой системе, конечно. Я, глупый человек, боролся за установление порядка, был бравым дружинником от поэзии…

Якоб засунул палец в ушную раковину — до чего же он глубоко ушел! Эн. Эл. невольно подумал: достанет палец до мозга или тот совсем ссохся в его черепной коробке…

— Ведь в общем смысле рифмованный стих более упорядоченный, чем вольный, да? Рифма это начало системы. Во имя порядка и торможения роста энтропии я составил для себя словарик рифм, или рифмовник. Знаете, что это такое?

Эн. Эл. признался, что недостаточно четко.

— Ну, если мы хотим найти рифму для слова «рука», то довольно скоро наткнемся на слово «мука». Скотину гладь не рукой, а мукой — учит народная пословица, наше старинное серебро. В классическом обратном словаре «мука» и «рука» стоят довольно близко. Найти в нем рифму не составляет никакого труда. Но нельзя же слишком часто повторять рифму. В своем словарике я все использованные рифмы — например, «рука», — вычеркиваю белой тушью, чтобы не брать их вторично. По крайней мере в ближайших контекстах. И знаете, куда меня завели мои благие порывы?

Эн. Эл. не знал определенно, хотя и предполагал.

— Создалась безвыходная ситуация! Энтропия, то есть неупорядоченность моего словарика рифм, неуклонно возрастала. КПД падал. В конце концов я вынужден был пользоваться двумя источниками для подыскания рифм — этим словариком и своими избранными стихотворениями… Я бился головой об стену.

Эн. Эл. хотел было заметить, что шарообразная голова Якоба весьма успешно выдержала это испытание, даже шрамов не видно. Однако же более разумным счел вспомнить недавнее утверждение Якоба о хороших и плохих сторонах образованности. Что он хотел этим сказать?

— Люди поносят бога, иными словами, — поносят природу. Они наводят порядок, но именно от этого возникает загрязнение, всякая очистка и рафинирование создает отходы. Мы тонем в тине, Леопольд, — произнес он грустно.

— Почему Леопольд?

— По-моему, вы очень смахиваете на Леопольда!

— Ну так пусть я буду Леопольдом…

— Вы человек разумный, — уважительно заметил Якоб и продолжал: — Но для людей детерминизм это чашка, с которой каждый день ходят к колодцу. А ведь пословица гласит, что чашка кланяется колодцу, пока колодец не кокнется!

— Пока чашка не кокнется! — поправил Эн. Эл.

Последний сюрреалист засмеялся, и смеялся он, следует признать, превосходно. — Конечно, чашка! Видите, молодой человек, мой стиль губителен для меня самого. Впрочем, колодец ведь тоже может кокнуться…

— Наверное, ваши стихи не слишком понятны публике? — Какой, однако, глупый вопрос.