виска.
— Ты любима, моя Джасмин.
— Я знаю, — шепнула она. Гул толпы утонул в шуме страсти, струящейся по ее жилам. — Как и ты, Тарик аль эйя Джасмин. Сердцем и душой.
Этот невообразимый мужчина — ее мужчина, нет между ними ни границ, ни условий. И напряженности нет. Подарком Тарика к дню рождения Джасмин стала отмена старинного закона, который в свое время делал осуществимой его угрозу взять вторую жену.
Тарик дотронулся до поднятого вверх детского кулачка.
— Наш сын будет воином. Он зачат в страсти.
— Тише, ты, Тарик.
Она покраснела при воспоминании о близости, случившейся на маленьком греческом острове. Их любовь и голод произвели на свет крошечное, замечательное человеческое существо.
— Наши люди могут услышать.
Тарик улыбнулся.
— Ты во главе народа рядом со мной. Лучшего выбора быть не могло. Ты ослепительна. — Он провел рукой по пламенному водопаду ее волос.
Джасмин окинула мысленным взором прошедшие полтора года.
— Мне кажется, за время нашего брака я повзрослела больше, чем за все предыдущие годы.
Он дотронулся до ее щеки, и в ответ на этот жест толпа взревела.
— Ты тоже многому меня научила. Твое мягкое обращение делает врагов нашими союзниками. Потому-то я на тебе и женился.
Его манера подшучивать над ней осталась прежней.
— Я же говорила тебе: женщины будут участвовать в ваших конференциях, когда мне будет пятьдесят лет.
— Верю, что тебе по силам совершить невозможное. Кстати, ты не переутомляешься?
— Да разве это возможно? — Джасмин хмыкнула. — Если не ты, так Мумтаз или Хираз отправляют меня отдыхать. Если честно, я иногда готова пристрелить этого Хираза.
— Мои советники в курсе того, насколько ты важна для счастья шейха.
Тарик не смог бы выразить словами все то, что она для него значила. Но главное — она научила его настоящей любви. Он мог сказать только одно: «Спасибо».
И он произнес это слово хриплым шепотом.
1
Зилоты — религиозные фанатики, экстремисты.
2
Оливковая ветвь — символ мира.
