с ней.
— Я знаю. — Кристел вытерла слезы. — Знаю.
Лили на мгновение прикрыла глаза, сочувствуя горю подруги. Она любила Дороти Бэрд и знала ее с тех пор, как сама была в возрасте Чарли. Подрастая, Лили часто сбегала из своего мрачного дома в мир Кристел, в семью, над которой не витал призрак трагедии, туда, где люди умели прощать друг друга. Было страшно думать о том, что обширный инсульт отрезал Дороти от всех них и даже от себя самой.
Лили решила, что на этом эмоциональном моменте их встречу можно завершить. Она понимала, что пока проблема Чарли повисла в воздухе. Им еще о многом предстояло поговорить, однако сейчас родителям нужно время, чтобы переварить все, о чем они узнали.
— Нам предстоит еще многое обсудить в связи с Чарли, — проговорила она, не зная, слушают ли ее Кристел и Дерек. — Надеюсь, вы оба потолкуете с девочкой спокойно и наедине о ее воровстве. Дайте ей понять, что это не должно повториться, и попытайтесь выяснить, почему она это делала. Мы можем вернуться к нашему разговору в понедельник.
— В понедельник меня не будет в городе, — сказал Дерек. — У меня турнир.
— А я организую собрание спонсоров альтернативных Олимпийских игр, — отозвалась Кристел. — Миссис Фостер обещала посидеть с девочками.
Именно это, по мнению Лили, которой пришлось принять их отказы, и было основной причиной проблем маленькой Чарли.
— Они очень хотят делать все правильно, — сказала Лили Эдне, сидя с ней в учительской после встречи. — Но они так заняты собственными делами, что почти не видят Чарли.
Эдна отхлебнула глоток травяного чая. Тогда как большинство учителей поглощало огромное количество кофе, Эдна предпочитала травяные отвары, якобы способствовавшие обретению внутреннего равновесия. Лили тоже избегала кофе и пила только травяной чай, однако внутреннего равновесия так и не достигла. Правда, благодаря отварам лучше спала по ночам.
Они с Эдной остались в школе одни. Лорельхерст был относительно небольшим учебным заведением. В такие дождливые пятницы, как эта, все торопились домой, к близким, или спешно отправлялись куда–нибудь на выходные. Это широко не обсуждалось, но все знали, что Лили и Эдна — единственные женщины в школе, не связанные сейчас ни с кем постоянными отношениями.
Лили благоговела перед Эдной и вместе с тем жалела ее. Эдна отличалась тем, что была всегда готова завязывать новые отношения, пренебрегая своим душевным покоем. Ее втаптывали в грязь снова и снова, но она поднималась и заводила новые отношения — такие же бесперспективные. Лили не понимала этого. Какой смысл самой причинять себе боль?
— Что ж, поскольку они оба души не чают в дочери, им придется теснее сотрудничать с тобой. — Эдна добавила в чай ложечку меда.
— Надеюсь. — Лили пробежала глазами по листкам на школьной доске объявлений.
«Ищу место няни на лето, — сообщалось в одном из них. — Предпочтительно проживание на берегу океана или у реки».
В эти недели учителя только и говорили, что о планах на лето, лишь Лили составляла исключение. У нее были планы. Большие — даже грандиозные — планы. Вот что нравилось Лили в ее работе: учитель располагал целым летом, чтобы отдохнуть от эмоциональных стрессов, которым подвергался в течение учебного года, когда любил, воспитывал и обучал ребятишек. Лили подумала, что у родителей нет такой возможности — уйти в отпуск от своих обязанностей.
— Им предстоит большая работа с Чарли, — сказала она Эдне. — Мы даже не обсудили толком занятия в Институте чтения. Мне показалось, что они пока не готовы говорить об этом. Сказали только, что это нарушит планы детей поехать в Диснейленд и конноспортивный лагерь, а потом провести месяц с отцом на Гавайях.
— Хотела бы я быть их ребенком, — усмехнулась Эдна.
— По–моему, они и с этими детьми едва справляются.
— Возможно, Институт чтения — не лучший выход для этой семьи. Не исключено, что им понадобится более гибкий вариант. — Отхлебнув чай, Эдна задумчиво посмотрела на Лили. — Ты могла бы позаниматься с ней.
Несмотря на внутреннее сопротивление, Лили поняла, что эта идея очень привлекательна. Как и все, она очень любила Чарли и чувствовала, что индивидуальные занятия помогли бы девочке совершить долгожданный прорыв. К несчастью, это оказалось не так просто.
— Я никогда не стану делать этого. Вы же знаете мои принципы. Моя частная жизнь должна быть отделена от профессиональной. И я считаю своим долгом обращаться со всеми детьми одинаково.
— Но среди них есть те, кто нуждаются в тебе больше, чем другие, — заметила Эдна.
— Нет, это невозможно. Особенно с этой семьей.
— А по–моему, именно с этой семьей тебе будет проще, поскольку вы с матерью Чарли практически вместе выросли.
— Зато ее бывший муж не выносит меня. Считает, что я плохая учительница.
Эдна пожала плечами.
— Так и про него можно сказать, что он плохой игрок в гольф.
— Это не так. Кроме того, если профессиональный игрок в гольф проиграет турнир, потеряет на этом деньги или вылетит из Ассоциации — это все ерунда. А вот ошибки учителя долго сказываются на детях.
— Конечно, ты права, но это не касается дочери Холлоуэев. Ты все делаешь правильно, даже если результаты пока не видны.
— Я работала над этим весь год. Но у меня не хватало времени, чтобы как следует заняться Чарли. — Лили как будто прочитала мысли Эдны: «Ну так найди для этого время».
Да, Лили страстно желала помочь девочке справиться с трудностями. Однако это было чревато опасностями. За всю жизнь Лили так и не научилась сближаться с людьми, скорее, наоборот. С детства она закрывала свою душу, даже от таких детей, как Чарли. Возможно, особенно от таких детей.
В небе сверкнула молния, потом раздался такой удар грома, что в окнах задрожали стекла. Струи дождя стекали по ним, не позволяя рассмотреть опустевшую школьную стоянку. Лили заметила два красных пятна — это были задние фары какой–то машины, отъезжавшей от школы, скорее всего, джипа Дерека.
— Жду не дождусь, когда закончится учебный год. — Она затянула пояс плаща. Лето позволяло забыться, уйти от проблем, неподвластных ей. Она нуждалась в передышке, чтобы восстановиться после эмоциональных передряг, связанных с ее работой.
— Для этой семьи конец учебного года не будет счастливым, — вздохнула Эдна, споласкивая чашку в раковине. — Я знаю Холлоуэев с тех пор, как Камерон поступил к нам десять лет назад. Но никак не представляла, что они разведутся.
Лили подумала, что такое случается даже с самыми счастливыми и гармоничными парами. Сегодня они на вершине блаженства, а завтра подают на развод.
Кристел часто советовала Лили устроить свою жизнь, выйти замуж и нарожать детей, но Лили никогда не понимала, зачем ей это. У нее были дети, которых она любила, и оставалось время на себя. Выработав свою форму счастья, Лили никому не позволяла разрушать ее, какие бы ни были на то причины.
Кристел Бэрд Холлоуэй вставила ключ в замок зажигания своего «субару–аутбэк», сделала
