оперся на нее. Но Салад неожиданно расслабил руку, слегка дернув ее вниз, и я ничком повалился на пол.
Я беспомощно закопошился в световом пятне на полу, стараясь приподняться и заглянуть ему в глаза. Выражения его лица я не мог рассмотреть, но, полагаю, оно было довольным.
— О, мистер Ринг, простите. Но, к сожалению, ничем не могу вам помочь.
— Что вы имеете в виду? — мне не удалось придать своему голосу грозные нотки, что я пытался изобразить. — Хабир приказал тебе помочь мне, будь ты проклят!
— Нет, мистер Ринг, — сказал он мягко. — Он приказал мне отвезти вас в госпиталь. И я это сделаю, если вам удастся самостоятельно добраться до вертолета. Он же велел мне не прикасаться к вам до тех пор, пока сам не прикажет.
— Ты ведь прекрасно его понял!
— Я всегда точно выполняю все его указания. Буквально. Поэтому он и доверяет мне.
Я всем нутром чувствовал, как в темноте ухмылялась его глумливая рожа.
— Ты… сразу же лишишься его доверия… если я не вернусь сюда через месяц. Он хочет видеть меня, — я упорно, но безуспешно пытался подняться.
— Очень патетично, мистер Ринг!
— Это правда! Вызови его и спроси.
— Вы попусту теряете время, мистер Ринг. Помните, что с каждой минутой, которую вы тратите на бесполезные жалобы, у вас остается все меньше крови.
Наконец до моего ослабевшего разума дошло, что в этом и заключается весь смысл игры. Наверное, охватившая меня ярость и стала тем костылем, с помощью которого мне все же удалось встать на ноги. Я прошел занавешенную дверь и вышел из церкви.
Дорога, отделявшая залитую светом двух лун центральную площадь от переходного отсека, превратилась для меня в сущий кошмар: 50 метров… 500… Я боялся потерять сознание. Вокруг не было ни единого человека — того, кто шел за мной с фонарем в руке, я таковым считать не мог. Я понимал, что звать на помощь бессмысленно, даже на геез.
В конце концов мы — я и моя тень — все же доковыляли до переходного отсека. Салад все так же направлял мне в глаза луч фонаря, но я слишком был поглощен борьбой за ускользавшее сознание, чтобы обижаться на его оскорбительную манеру. К тому же, освещая мое лицо, Салад невольно напомнил мне, что я без кислородной маски. К счастью, хозяева монастыря оказались людьми аккуратными, и сразу же за внутренней дверью в отсек в луч света попали висевшие на стене, как лепные скульптуры ангелочков, ряды кислородных масок монахов. Я тут же стащил одну из них, не чувствуя ни малейших угрызений совести. Закрутив колесо, я загерметизировал внутреннюю дверь, хватая воздух ртом, как рыба, и даже из последних сил успел погрозить Саладу пальцем.
Но когда переходной отсек вдруг начал вращаться у меня перед глазами, я понял, что одной, пусть даже самой отчаянной решимости для полной победы в этой смертельной схватке недостаточно. Я словно распадался на составляющие… в моей голове началась какая-то пыльная буря… все заволокло красным туманом… Внешняя дверь распахнулась, и промозглый ночной марсианский холод ударил мне в лицо, как кулак.
«ЭТАНАК»! Я ПАДАЮ — ЛОВИ МЕНЯ…
— САЛАД… К КАКОМУ ВЕРТОЛЕТУ ИДТИ?
— Ринг, это ты, Ринг?
— Салад,
Голоса сквозь звон в ушах.
НТЕБЕ, КРАУС!..
— Ринг, старина! Ты в порядке? (ОПЯТЬ ГОЛОС: НТЕБЕ.)
— А мы боялись, что опоздаем.
— Что ты сделал с ним, Салад? Что с ним? (ГОЛОС: КРАУС.)
— Понятия не имею, джентльмены. Я застал его, когда он угрожал господину Хабиру. Это преступление. Вы помогаете преступнику. И это противозаконно. (ГОЛОС: САЛАД).
— Смотря с какой стороны на это посмотреть. (ГОЛОС: КРАУС).
— Оп-па! Держись, Ринг. Я тебе помогу. (ГОЛОС: НТЕБЕ. РУКИ. ЛАДОНЬ. ПОДДЕРЖКА.)
— Хана ждет в вертолете. Мы забираем тебя. Идем, Краус.
— Учти, оба ствола направлены тебе в грудь, Салад. Не вздумай делать глупости. (ГОЛОС: КРАУС. С ДВУМЯ ПИСТОЛЕТАМИ.)
— Ради Бога, Краус, помоги же! Он же как мертвый! (ГОЛОС: НТЕБЕ.)
— В большей степени, чем вы думаете. (ГОЛОС: САЛАД.)
— Служить в фирме, где работают превосходные юристы, значит, ни о чем не жалеть. (ГОЛОС: НТЕБЕ) Прощай, Салад. И не думай, что с тобой шутят.
ЕЩЕ РУКИ. ВЕРТОЛЕТ УЖЕ БЛИЗКО. КАК ХОРОШО. ДОБРЫЕ РУКИ… ХОРОШИЕ ПАРНИ…
— Этан, Этан. (ГОЛОС: ТАКАСИ.) Скорее же, осмотри его голову, Базиль!
— Что с ним случилось? Я так и знала, я чувствовала — ему плохо… Нет, не надо мне помогать, лучше скорей загерметизируй кабину, Базиль, поднимай машину в воздух. Господи, да он же холодный, как льдышка, включите же отопление! Цефас, скорее неси аптечку, нам понадобятся бинты. Этан, ты слышишь меня? Ты слышишь?
ОБНИМАЮТ ТЕПЛЫЕ РУКИ… БЛАЖЕНСТВО…
—
— Что не можешь? (ГОЛОС: ТАКАСИ) Это ты, Ярроу?
— Это «Этанак»? (ГОЛОС: ТАКАСИ.)
— Бр-р-р. Д-д-держите меня крепче, мисс Удача, — промямлил я, стуча зубами и цепляясь рукой за кислородную маску.
— Кто это, компьютер? — Нтебе наклонился надо мной и уставился в мое лицо. У него за спиной сквозь толстое стекло иллюминатора сиял Орион, гордый, как блестящий гвардейский офицер в парадной форме на императорском банкете… Я не смог сдержать улыбки.
— Это не важно… Мы все… чувствуем одно и то же, — я заморгал. Иней таял на моих ресницах, стегая холодными каплями в глаза. — Вы получите свой «глазок», Нтебе. Салад сегодня ночью проиграл.
— Великолепно! — воскликнул он и тут же посмотрел на мою ногу, и его глаза потускнели. — Вы
