теория чередующейся гибели цивилизаций. Каждая цивилизация, возникнув на какой-либо планете с благоприятными условиями, достигает более или менее высокого уровня развития, а затем бесследно исчезает в водовороте космических сил. Таков, говорил Вир-Виан, неизменный круг железного предначертания. Так было миллиарды веков назад, так будет всегда, если мы не установим благодетельную диктатуру нашей Зурганы над всеми населенными мирами. Нужна железная власть одной избранной планеты, чтобы успешно бороться с враждебными космическими стихиями. А для установления диктатуры, утверждал Вир-Виан, для вечного цветения цивилизации на нашей планете необхо-димы космические завоеватели, вот эти чудовища — фарсаны.
Какая все-таки чепуха лезет в голову! Не могу же я согласиться с бредовыми теориями Вир-Виана. Это означало бы, что я не только поддался минутному ужасу перед его фарсанами, но даже капитулировал перед ним…
Я сел и зажег свет. Из зеркала на стене незнакомо глянуло бледное, растерянное лицо. «Хорош», — сумрачно усмехнулся я.
Я вскочил и, чтобы освободиться от хаоса мыслей, успокоиться, долго ходил по каюте. Почувствовав усталость, лег в постель и решил во что бы то ни стало заснуть. Надо отдохнуть, обрести выдержку и бороться. Не сдаваться, а бороться…
Но нет!.. Едва я прилег, как с шумом открылась дверь каюты Рогуса. По звуку я точно определил, что это была дверь именно его каюты.
Я встал и прислушался. В коридоре происходила какая-то возня. Затем раздались быстрые и решительные шаги. Кто-то, тяжело дыша, остановился у моей двери. После этого послышались знакомые шаркающие шаги Рогуса.
— Его нельзя трогать, — сказал Рогус. — И вообще, чтобы это своеволие было в последний раз.
Кто-то незнакомым, гнусавым голосом ответил:
— Мне нужна индивидуальность. Я не могу без нее. Сэнди-Ски имеет индивидуальность, Али-Ан тоже…
— Подожди, — прервал его Рогус. — Со временем приобретешь…
Я, похолодев от ужаса, слушал этот странный разговор. Итак, никаких сомнений: Рогус, Сэнди-Ски и Али-Ан — фарсаны.
Незнакомец не назвал Лари-Ла и Тари-Тау. Быть может, Лари-Ла и Тари-Тау — люди? Или он не успел назвать их?
— Но мне нужна индивидуальность сейчас, — снова загнусавил незнакомец.
— Довольно. Идем, — грубо сказал Рогус. — Я запру тебя в каюте, и ты оттуда не выйдешь до посадки на планету. — Смягчившись, он добавил: — Я тебе потом объясню, в чем дело.
— Ладно, — чуть помедлив, согласился тот.
Они ушли. Я хорошо слышал шарканье Рогуса и твердую поступь незнакомца. Дверь каюты Рогуса захлопнулась.
Что все это значит? Кто этот незнакомец? Фарсан? Еще один фарсан? Но это немыслимо. Так не бывает. Каждый фарсан имеет реального прототипа. Фарсан обретает существование только тогда, когда имеет за своей спиной убитого человека.
Но кто же тогда этот тип с гнусавым голосом?
Два дня не притрагивался к дневнику, настолько был подавлен внезапно свалившейся на меня бедой. Но все же я нашел силы, чтобы казаться спокойным. Фарсаны ни о чем не догадываются. Иначе они меня давно бы прикончили. Фарсаны и не могут догадаться, пока не получат ясных, убедительных доказательств. Они почти лишены таких человеческих качеств, как предчувствие, прозрение, интуиция. «Фарсаны беспомощны в области неясных идей и догадок», — говорил архан Грон-Гро.
Внешне на корабле ничего не изменилось. Жизнь течет по давно заведенному порядку. Вчера вечером, как всегда, все собрались в кают-компании. После Али-Ана выступил Сэнди-Ски. Он сообщил последние данные о планете Голубой. Затем Лари-Ла, как всегда, стал рассказывать о своих приключениях на Зургане. Своих ли?..
К этому времени я окончательно владел собой. Внимательно присматривался к Тари-Тау, прислушивался к рассказам Лари-Ла. И ничего подозрительного не нашел, решительно ничего! Так кто же они, Лари-Ла и Тари-Тау? Люди? Это было бы замечательно! Тогда нас было бы трое против троих фарсанов и одного таинственного незнакомца. Но открыться Лари-Ла и Тари-Тау я еще не решался.
Вчера же вечером я узнал, почему фарсаны оставили меня в живых. Когда зазвучала ночная мелодия и стали расходиться по каютам, я спросил Али-Ана:
— Кто ночью дежурит у пульта управления?
— Тари-Тау.
— Пусть отдыхает. Дежурить буду я.
«Все равно ночь буду плохо спать», — подумал я.
— Нет, капитан, — возразил Али-Ан. — Впереди у вас трудное и ответственное дело — посадка на планету. Вам надо отдыхать. А с обычным дежурством справится и Тари-Тау. Он, кстати, за пультом и слагает стихи.
— Без вас, капитан, — сказал поблизости стоявший Рогус, — я не ручаюсь за сохранность всей тонкой аппаратуры при посадке.
Вот оно, оказывается, в чем дело! Как я раньше об этом не догадался? Фарсанам пока что я нужен. Али-Ан, конечно, неплохой пилот. Он может точно по курсу вести корабль в межзвездном пространстве, может даже совершить посадку на благоустроенный космодром Зурганы. Но чтобы без аварий посадить корабль на чужую планету с незнакомым рельефом, с неизвестными свойствами атмосферы… Нет, для этого у Али-Ана не хватает какого-то особого чувства пилота, вдохновения. В этом отношении фарсан, заменивший Али-Ана, еще слабее. Фарсаны, конечно, обладают сверхъестественной выдержкой, быстротой и четкостью логического мышления. Но у них нет и не может быть человеческой интуиции, подлинного, а не наигранного вдохновения.
— Хорошо. Пусть дежурит Тари-Тау, — согласился я и ушел в каюту.
Здесь я с облегчением вздохнул, усаживаясь за клавишный столик. Итак, впереди у меня еще много дней. Фарсаны не убьют меня по крайней мере до тех пор, пока корабль не возьмет обратный курс на Зургану.
На минуту я представил себе картину возвращения корабля на родную планету. Жители Зурганы встретят астронавтов, не подозревая, что это уже не люди, а фарсаны. На планете появится новое поколение. Вир-Виана давно уже не будет в живых. Но фарсаны, это жуткое воплощение программы и философии Вир-Виана, снова начнут убивать людей, принимать их облик, действуя при этом более тонко и осторожно, чем в прошлый раз. Под видом людей они проникнут в индустриальные и энергетические центры, чтобы установить свое бессмысленное господство. Вероятно, люди справятся с фарсанами и на этот раз. Но каких жертв будет стоить борьба!
Нет, этого допустить нельзя!
У меня сегодня до смешного разыгралось воображение. Не так уж плохо: я способен к юмору, а это значит, что я спокоен и готов бороться.
Вечером, прежде чем засесть за дневник, который полюбил как своего единственного собеседника, я долго стоял у открытого иллюминатора. Я смотрел на нашу Галактику, на эту огромную звездную колесницу, и думал о том, что было бы, если бы осуществилась безумная мечта Вир-Виана и его единомышленников — шеронов. Сначала Вир-Виан с помощью фарсанов установил бы свое господство на Зургане. А потом… Потом на экране своего воображения я увидел Вир-Виана на троне диктатора Галактики. Его лицо торжественно и вдохновенно — Вир-Виан погружен в видения. Он созерцает сияющий космический апофеоз воинственной и могучей расы шеронов. Одетая в броню властолюбия, закованная в сталь высших научно-
