Впрочем, это так, нелирическое отступление. Принижать рыцарский дух мелкими житейскими неудобствами не дозволено никому. Ну не мылись славные воители ни разу в жизни, так ведь и избранницы их поступали точно так же. Подумаешь! Меньше сантиметра — не грязь, больше — само отваливается, а к любому запаху можно притерпеться.
Гораздо больше Антошку занимали мысли о будущем. Он тщательно обдумывал, что именно и как сделает Чизбуреку, и был увлечен своими планами настолько, что не сразу и заметил, как из-за одинокого острова выполз корабль и двинулся им наперерез.
— Пираты! — Кто не увидит, тот услышит. Кричали-то так, что и глухой от рождения поймет: пришла беда!
Перепуганные матросы позабыли про парус и налегли на весла, а их шкипер, рыжебородый и безусый, как все шкипера, вопросительно взглянул на Антошку. Не взыграет ли в пассажире геройский дух?
Геройский дух не взыграл. Антошка очень спешил, а тут опять непредвиденная задержка! Это же полный беспредел!
— Наколдуй что-нибудь. Времени же совсем нет, — повернулся Иванов к Сковороду.
В отличие от героя, маг особенно не спешил. Манускрипты-то накрылись, сгорели синим пламенем, за них еще и ответ придется держать! А кому такое приятно?
Но и забавляться с пиратами в ближнем бою Сковороду не хотелось. Махать мечом он не любил, тяжело и хлопотно, поэтому на предложение Антошки согласился.
Он долго и тщательно махал над водою руками, кричал заклинания, состоящие то из одних гласных, то из одних согласных (наверное, чтобы их не запомнили простые смертные), короче, кого-то явно призывал, но не на головы преследователей, не к небесам же обращался, а на их... Ну скажем, пятки.
И призвал.
Остальные взглянули с любопытством на дело рук и языка его.
Дело, скажем так, вышло неприглядное.
— Что это? — побелевшими губами прошептал Антошка.
Спросили бы и остальные, да только ужас сковал слова еще в глотках.
— Великий Кракен, Ужасный и Неуязвимый, — самодовольно пояснил Сковород.
Великим кракен действительно был. Хотя бы по размерам. Да и впечатление производил ужасное до полного паралича.
Глаза кракена, величиною с замковые ворота, холодно посмотрели сначала на один корабль, потом — на другой. Он явно решал, с кого начать обед, а вот различий между хорошими и плохими делать не собирался.
Шкипер приоткрыл рот, но давать команду не потребовалось. Матросы очнулись, схватились за весла и...
Нет, лопасти у вертолета мелькают чуточку быстрее, но вот у вентилятора... И вообще, если бы на соревнованиях по гребле сзади выпускать хотя бы детеныша вызванного чуда, то результаты в данном виде спорта были бы более солидными. На порядок, а то и на два.
Теперь даже Антошка не смог бы пожаловаться на медленность передвижения. Корабль развил скорость торпедного катера, разве что не вышел на редан. Дорога на остров с колдовским ветродуем заняла раз в пять больше времени. При том, что сейчас она была более дальней.
Корабль Ферлиха, уже отремонтированный с тем самым ветродуем, вынырнул из тучи брызг, легкий на помине и шумный на ходу.
— Манускрипты давай! — завопил Ферлих, и голос его разлетелся на много миль вокруг.
— Фиг тебе, а не манускрипты! — Сковород тоже порою умел орать не хуже иерихонской трубы. — Сгорели они синим пламенем!
По воспоминаниям Антошки, пламя было обычным, красно-желтым, но синее звучало эффектнее.
— Зажилил! Ворюга! — донесся голос Ферлиха.
Корабль с ветродуем явно отставал, словно стоял на месте. Затем колдуну, видно, удалось форсировать работу магического двигателя. Расстояние чуть сократилось, а затем...
Затем ветродуй оглушительно взорвался. Мачта с парусом рванулась вперед, пролетела неподалеку от Антошки и скрылась за горизонтом. Сам же корабль наполовину разлетелся, и только остов его остался раскачиваться на волнах.
Пребывал ли там же кракен, никто не смотрел. Матросы размахивали веслами в прежнем темпе и продолжали заниматься этим даже тогда, когда корабль с разбегу выскочил на сушу.
Двигаться по земле оказалось труднее. Моряки наконец выдохлись, обессиленно повалились на лавки, а парус обвис, превратившись в бесформенную тяжелую тряпку.
У пассажиров тоже не было никаких сил, и лишь Антошка мужественно прохрипел:
— Пошли! Нас ждут великие дела!
Кони радостно заржали, послушно сошли на твердую землю да там и повалились. Двигаться после качки они не могли и не хотели.
Антошка попытался поднять хотя бы Вороного, но завалился рядом.
— И ладно. Все равно темно, — пробормотал герой, посмотрел на начавшие проявляться звезды и заснул.
Какое-то время Иванов провел в глубоком беспамятстве, но затем богатырский организм взял свое. Проще говоря, Антошке приснился сон. Был он ярким, натуралистичным. Отважный князь с умилением видел ставшую родной Берендею, огромный дворец, а в нем свою спаленку, семь сажень на восемь. Дверь в нее распахнулась, и на пороге появилась Василиса, прекрасная, словно Антон глядел на нее сквозь розовые очки.
Разлюбезная жена чуть постояла да и влетела внутрь, словно кто толкнул ее в спину.
А ведь и втолкнул! Следом за княжной в спальню бесцеремонно ворвался Чизбурек. Розовые очки утвердились на его раскосых глазах, а плотоядная ухмылка не оставляла никаких сомнений в намерениях степного хана.
Василиса сопротивлялась, да куда слабой женщине справиться с победителем?
— Нет! — вскричал Антон и проснулся.
Звезды лишь начинали гаснуть, но о продолжении отдыха не могло быть и речи.
— Подъем! — Герой принялся расталкивать своих спутников.
Он бы и команду растолкал, однако вид стоящего в немыслимой дали от берега корабля смутно подсказал Антону, что моряки могут не понять его высокую душу.
— Подъем! — повторил уже тише рыцарь, однако толкаться стал сильнее.
От таких толчков проснулся бы мертвый. Спутники же были живы, разве что измучены сверх самой меры.
— Едем! Время дорого! — пояснил Антон, когда, кряхтя и матерясь, приятели смогли оторваться от жесткого природного ложа.
Он и не подумал, что самые верные тоже могут послать его подальше. Да они бы так и сделали, но Ольгерду с Жанной не терпелось пожениться, а Сковород стал всерьез опасаться, что съезд колдунов не поверит в гибель манускриптов и предпримет карательную акцию уже против него. А что? Кто знает больше, не угоден никому. Рыцари же для устранения неравенства всегда найдутся.
Поэтому вновь поехали вчетвером.
На этот раз не задерживались нигде. В представлениях Антошки они вообще не ехали, а летели, но мало ли что померещится, когда спешишь и не смотришь по сторонам?
Ехавший впереди Сковород при помощи запрятанной у него карты и магического предмета (за пределами Огранды называемого еще компасом) указывал путь. Следующим, весь в планах мести, двигался Антон, а пара влюбленных замыкала небольшую кавалькаду. Они тоже лелеяли планы, только планы те были полны не мести, а прямо противоположных ей чувств.
Ни Антошка, ни Ольгерд, ни Жанна ни за что не смогли бы припомнить подробности нового путешествия. Может, Сковород? Вряд ли. Он хоть следил за дорогой, в остальном же, как и все, был погружен в свои думы.
Кони ничего потом не рассказывали. Да и кто разбирается в их ржании?
Кажется, с кем-то дрались. Без особого чувства, накоротко, лишь бы отделаться и побыстрее двигаться