— Сегодня у вас будет нормальный спарринг. Джийю кумитэ.
Во рту у меня сразу же пересохло. Сенсей. Шихан. Он уже много лет не участвовал в спарринге со своими учениками. Приберегал свое волшебство для турнирных соперников. Чужаков. Врагов.
Я посмотрел ему прямо в глаза и постарался не намочить штаны доги.
Кейт подал команду. Когда он крикнул, я занял самую оборонительную позицию, на которую был способен.
Большинство приемов, которые обрушил на меня Каллахан, я просто не мог разглядеть. Вокруг меня мелькали кулаки, ступни, локти. Внезапно я оказался дома в своей каталке. ВР-пульт жизнерадостно сообщил мне, что матч продлился пятнадцать секунд. Мне же это показалось одной секундой.
Я рематериализовался в додзё. Каллахан кивнул и сказал:
— Сначала.
Весь дрожа, я занял свое место. Мы сошлись. На этот раз что-то пробудилось во мне, какая-то способность, которая вызревала долгое время. Назовите это состояние духа решимостью самки, защищающей своего детеныша от пасти льва. Подняв блок, я отвел летящий кулак от лица. Мое тело само увернулось от дугообразного удара в живот. Я поднял ногу, когда сенсей пытался ударить меня ступней в коленный сустав.
Он убил меня круговым ударом в голову. Я продержался не дольше, чем в предыдущий раз. Но теперь все стало яснее. Я начал различать большинство нацеленных на меня приемов.
Я рематериализовался.
— Сначала, — сказал мистер Каллахан.
О боже, подумал я. Он наступал. Я отходил как можно быстрее, бешено обороняясь.
На этот раз посреди молотилки, весь объятый ужасом, я заметил небольшую брешь.
Я ударил. Мой кулак достал подбородок сенсея. Не так сильно, как мне хотелось бы, но достаточно для того, чтобы заставить Каллахана моргнуть, когда его челюсть поцеловала суставы моих пальцев.
Несколько мгновений спустя он вновь убил меня. Я продержался двадцать три секунды.
Но все же мне удалось ударить его. Ударить его. Когда я подключился, то увидел, что он мне улыбался. Из его разбитой губы стекала струйка крови.
— Возможно, у нас еще будет случай поработать в спарринге, — сказал он и указал мне место в строю.
Следующие три месяца — в течение которых я работал в спарринге каждый вечер — закрепили то, что вспыхнуло в тот раз. У меня появилась новая способность. Хотя я по-прежнему не мог оголтело атаковать, как бывало до Монго, зато научился выжидать, позволяя сопернику раскрыться в своих движениях, и в хорошие вечера, будучи в отличной форме, мог побить практически любое число противников. Это было не так просто, как сминать их неукротимой атакой, но давало мне ощущение цели, к которой стоило стремиться, чувство неизведанной территории, которую можно было исследовать. Будучи Бесстрашным, я никогда не смог бы нанести удар сенсею. Лишь тот, кто испытал настоящий страх, способен стать мастером защиты.
Я только что закончил успешную тренировку и задержался, оттачивая ката, когда голос из зала заставил меня вздрогнуть.
— Ты доволен собой сегодня?
Я вскочил и повернулся. Ко мне шел мистер Каллахан.
— Да, — ответил я, стараясь казаться столь же невозмутимым, как он. — Да, сегодня я очень доволен собой.
Он изогнул губы в улыбке Моны Лизы.
— Я слышал, что ты записался на Международный турнир в Риверсайде.
— Только на уровень С, — отозвался я. — Просто проверить себя. Ведь это самое начало.
— Да, самое начало. Как ты сейчас себя чувствуешь?
— Я… — Я кашлянул. — Это никогда не пройдет, верно? Мне придется жить с этим до конца.
— Вполне возможно. — Он поскреб подбородок. — Но разве это имеет значение?
Уже не так, как прежде. Горечь притупилась, я уже не с той силой ощущал себя жертвой. Но…
— Я все еще хочу победить, — сказал я. — Когда я был Бесстрашным, то знал, что смогу дойти до самой вершины. Не уверен, смогу ли я это сделать в своем новом качестве.
Он широко улыбнулся. Повернувшись к зеркалу, он показал на отражение моего высокого, неизменно здорового фантома.
— У тебя осталось пятьдесят, шестьдесят, может быть, семьдесят лет. Кто может сказать, что ты сумеешь сделать за это время?
Его рука упала вдоль туловища. Хотя движение и было весьма изящным, но в нем, казалось, отразилась вся тяжесть восьми десятков лет. Сколько препятствий, сколько разочарований, подумалось мне, преодолел этот человек на пути к титулу мастера карате? Я не был уверен, что окажусь когда-нибудь в его лиге. Однако в тот момент гораздо более существенным представлялось другое: Томас Каллахан завидовал мне. Может быть, испытания, выпавшие на мою долю, оказались слишком тяжкими для меня, а может быть, и нет. У меня была надежда. Вне зависимости от того, насколько хорошо сохранился до сих пор его головной и спинной мозг, перед сенсеем уже маячило препятствие, которое не преодолеть никаким усилием.
— Думаю, мне просто стоит попробовать, — сказал я. Теперь я понимал, что моя попытка значила для него столько же, сколько и для меня.
Он кивнул.
— Относись к этому, — мягко сказал он, — как к вызову.
