– Да?
– Пока вы будете в спальне, может быть, вам захочется одеть что-нибудь под ваш халат? Я не уверен в том, насколько хорошо завязан его пояс.
Эмма судорожно запахнула махровый воротник халата. Ей не нужно было зеркало, чтобы догадаться, что все ее тело стало сейчас ярко-красным от смущения. Девушка быстро скрылась в спальне. Самым ужасным было то, что, закрывая за собой дверь, она услышала тихий смех Гидеона.
Через пару минут Эмма, все еще сгорая от стыда, вернулась в гостиную. Гидеон, судя по всему, чувствовал себя здесь как дома. Причем выглядел он при этом великолепно: вчерашний моряк и сегодняшний принц слились воедино, создав идеальную комбинацию повседневности и изысканности. Пиджак и галстук были небрежно брошены на спинку кресла, а рукава Гидеон закатал, так что стали видны сильные, мускулистые руки. Даже отросшая за день щетина на общем фоне выглядела невероятно соблазнительно. Эмма взглянула на свою униформу, впервые пожалев, что не взяла с собой какой-нибудь более привлекательный наряд.
Гидеон с комфортом устроился на диване, вытянув длинные ноги, и защелкал пультом от телевизора.
– Надеюсь, вы не против, мисс О’Рорк? Я хотел бы услышать последние новости рынка инвестиций. – Оторвав взгляд от телевизора, он оглядел Эмму. – Вам совсем не обязательно было снова надевать деловой костюм, мы ведь не на официальном совещании.
– Либо это, либо моя пижама, – смущенно ответила она.
– Вы больше не взяли с собой никакой одежды?
– Но ведь мы здесь всего на одну ночь.
– Нам надо будет поработать над вашей безмерной практичностью. Пижама, кстати, совсем не плохой вариант, если вам в ней будет удобно.
– Не будет.
– И над этим нам тоже надо поработать.
Девушке очень хотелось, чтобы Гидеон прекратил говорить «нам» так, словно они команда. Каждый раз, когда он произносил это слово, у Эммы внутри все сжималось. А все из-за матери, которая вложила эти дурацкие мысли ей в голову!
Девушка опустилась в кресло напротив дивана, на котором расположился Гидеон, и положила портфель на колени.
– Что бы вы хотели просмотреть сначала: корреспонденцию или отчет?
– Отчет… Черт, похоже, на бирже произошло еще одно падение акций.
– Крупное?
– Достаточное для того, чтобы я радовался, что акции моей компании принадлежат только мне. Интересно, чем это обернется для «Отелей Кентов».
– Но ведь практически весь основной пакет акций компании находится в руках членов семьи. Проблемой станет, если кто-то из совладельцев решит на волне этих событий продать свои акции… – Все детали головоломки вдруг сложились в ясную картину. – Вот почему вы поехали в Нью-Йорк, да? Ваша бабушка опасается, что мистер Чемберлен может продать свои акции?
– У Росса есть несколько крупных долгов. Кроме того, в том году ему пришлось пережить разорительный бракоразводный процесс. Ходят слухи, что он ищет покупателя, который предложит хорошую цену.
Эмма замолчала, вспоминая, что знает о дружбе семей Кент и Чемберлен. Судя по тону писем миссис Кент, они долгие годы были близкими друзьями.
– Вряд ли он сделает это, предварительно не предупредив вашу бабушку.
– Никогда не следует недооценивать страх мужчины перед жадной бывшей женой, которая буквально дышит ему в затылок. Ты ведь слышала, с каким волнением бабушка говорила о человеке по имени Герард Амбитей?
– Миссис Кент просит меня еженедельно искать это имя в ленте новостей.
– Рад, что Интернет позволяет Марии потакать своей одержимости. Семья Амбитей, и в частности Герард, для бабушки – смертельные враги. Начиная с того момента, как они попытались купить компанию после смерти Эдварда. Тогда Герард ошибочно предположил, что многомиллионный отельный бизнес – это слишком тяжелая ноша для юной вдовы с тремя детьми на шее.
– Полагаю, это не сошло ему с рук?
От улыбки Гидеона по коже девушки побежали мурашки.
– О, реакцию Марии можно сравнить со случайным взрывом водородной бомбы у него на заднем дворе. Наверное, не стоит упоминать, что подобное предположение она приняла как личное оскорбление. По- моему, главным стимулом к такому быстрому расширению отельной империи Кентов была ее месть Амбитею.
– Да уж, Мария сильная и опасная женщина.
– А кто еще мог выйти замуж за Эдварда Кента, больше известного за свою любовь к женщинам и вечеринкам, чем за деловую хватку.
– Все ведь было не так плохо. У них ведь родилось трое детей.
– Да, дети – это, конечно, неопровержимый признак настоящей любви. – Горечь в голосе Гидеона заставила Эмму вздрогнуть. – Извините, – быстро добавил он. – Я должен научиться держать при себе свои циничные взгляды на жизнь.
– Ничего, я вас понимаю.
– Да? – Откуда такое удивление в голосе?
– Меня воспитывала мать-одиночка. – Эмма лучше, чем кто-либо, знала, что дети – это не гарантия семейного счастья. – Иногда начинаешь задумываться, зачем люди вообще вступают в брак.
– Именно.
Атмосфера в комнате изменилась. Этот разговор явно разбередил какую-то рану в душе Гидеона, заставив его замкнуться в себе. Эмме даже показалось, что в гостиной неожиданно похолодало. Для нее Гидеон стал чем-то вроде термостата: когда он был рядом, воздух словно нагревался, когда он уходил, Эмме становилось холодно и неуютно. Эти мысли вызвали у девушки желание пересесть на софу к Гидеону, прижаться к нему, вернуть ему прежнее хорошее настроение.
Но так как все эти действия были неприемлемы для секретаря по отношению к своему боссу, она выбрала более простой метод.
– Интересно, как там дела у вашей бабушки и Хинкли.
Гидеон чуть улыбнулся уголками рта, на время забыв о своих горьких мыслях.
– Думаю, сейчас они как раз выясняют, кому достанется больше места на диване.
– И кто, по вашему мнению, возьмет верх?
– Хинкли, конечно. Когда дело касается его личного комфорта, он невообразимо упрям. Так что Мария встретила достойного противника.
– Поэтому вы решили оставить его у нее?
– Вы полагаете, что толстый, вредный и совершенно избалованный кот – это выражение моей мести?
– Эта мысль не раз приходила мне в голову.
Гидеон театрально приложил руку к груди, изображая оскорбленную невинность:
– Как вы только могли так обо мне подумать? Любой заботливый хозяин на моем месте поступил бы так же, я думал исключительно о создании максимально комфортных условий для моего возлюбленного питомца.
– Простите меня за мое предположение.
– Сказала она, стараясь не засмеяться, – прокомментировал Гидеон.
После этой фразы все попытки Эммы пошли прахом, и она звонко рассмеялась:
– Простите.
Гидеон улыбался в ответ, и эта улыбка не только вернула тепло и уют в комнату, ее хватило бы на то, чтобы согреть весь Манхэттен.
– Я думаю, я смогу вас простить. Но… тогда я решаю, какую еду мы сейчас закажем в номер.
– Подождите секунду, ваш отец несколько месяцев назад посылал имейл, касающийся
