— Ждите поступлений. И не солгал. Но имя свое обнародовать запретил.
— Не майтесь, — сказала я. — Сегодня рок свел меня с женщиной, лишившейся сына. И прокутить накопленные на его операцию деньги — не в ее стиле. Это Енина жертвовательница?
— Не упоминайте в статье, чтобы не обиделась. Но ведь распирает от благодарности. Наш ангел- хранитель — Евгения Альбертовна Енина…
Обычно я не пишу с лету, даю материалу и впечатлениям отстояться. Но на сей раз я была не прочь изменить привычке. Не успела. Зазвонил телефон.
— Немедленно включи телевизор, — потребовал полковник Измайлов.
— Летом я его принципиально не включаю.
— Включи, посмотри, а потом спустись ко мне. Поведаешь о своих фокусах.
Звучало грозно. Наверное, Вик попал в объектив камеры, дал интервью и прятал за свирепостью желание похвастаться своей телегеничностью. Я исполнила его прихотливую волю.
— Криминальная хроника, — то ли с виноватой, то ли с саркастической улыбкой объявил диктор. — Вчера вечером в своем офисе был убит генеральный директор…
Иногда скорость мысли опережает даже самую современную технику. «Иван или Юра?» — успела прикинуть я за секунду. Но на экране появился особняк, в который наведывался подставной от мафии, вернее, приставленный ею к Юре Саша.
— В прошлом трижды судимый, подозреваемый правоохранительными органами в активизации деятельности мощной преступной группировки и причастности к устранению ряда лиц… — вещал диктор.
Показали кабинет и труп.
— Рядом с телом была найдена записка, гласящая: «Привет от Алекса». Напечатано послание на машинке убитого. Вероятно, речь идет об умершем недавно от передозировки сильнодействующего наркотического средства Александре Люблинском, который был известен в преступном мире под кличкой Алекс, но никогда не привлекался к уголовной ответственности…
Дотошный оператор, видимо, задался целью увековечить на пленке все углы помещения.
— Сотрудники правоохранительных органов не исключают, что речь идет о заказном убийстве, представленном в виде обычного — удар тяжелым предметом по голове — с целью запутать следствие…
«Докатились, — подумала я. — До понятия „обычное убийство“ докатились. Если из незарегистрированного огнестрельного оружия с контрольным выстрелом — то необычное. Все остальное — не стоит внимания, бытовуха, мол». Однако на рассуждения времени не было. Я снова вляпалась в неприятности и дала Юрьеву повод острить. Дескать, стоило Полине приблизиться к Юрию Васильевичу Федорову, как прихлопнули голубчика. Не успел попользоваться наследством, которое оставил ему Алекс. Предчувствия мои можно было считать цветочками по сравнению с волчьими ягодами реальности. Потому что за меня принялся не Борис, а полковник Измайлов — в присутствии Бориса и Балкова.
— Выкладывай абсолютно все про Алекса, Юру и… про кого ты там еще нарыла. Абсолютно! Недавно ведь терзала меня этим Алексом! Да, координаты своих осведомителей не забудь.
— Не осведомителей, а информаторов. Координаты скрою, елки. Давешний рассказ про Алекса повторю слово в слово. Что, худо приходится? Когда вы втроем надо мной нависаете, милицейские дела идут неважно.
Напряженно сидящий в кресле Сергей Балков похвалил мое «особое чутье на готовящиеся убийства». Борис Юрьев что-то угрожающе забормотал.
— Не делай ей комплиментов, Сергей. — Вик пресек попытку Балкова установить со мной доверительные отношения. — Иначе обнаглеет и начнет дозировать показания.
— Показания? — взвилась я. — Рта не раскрою. Убийцу Некорнюка не нашли, убийцу Левы тоже. Пинкертоны. Я вам уже том показаний выболтала. А вы получили очередной «висяк», запаниковали и отыгрываетесь на мне. Ну скажу я, что убитый вчера человек слыл «последним другом и покровителем Алекса». Что любая «шестерка» в городе считала вполне возможным: именно этот человек приказал убрать Алекса, а Юру премировали за исполнительность готовой фирмой. Опять же напомню о выплаченных Алексом Леве деньгах. Это поможет вам найти убийцу? Не смешите.
Пререкались мы долго. В итоге полковник с угроз перекинулся на посулы. Пообещал назвать мне имечко расправившейся с Левой сволочи в обмен на связное изложение биографий Алекса и Юры.
— Неумно. Отчеты из зала суда еще никто не удосужился отменить. Потерплю без вашей милости, — уперлась я.
— Да пойми же ты, Поля, — туго, со скрипом влезал в шкуру сладкоголосой сирены Измайлов. — Нам просто необходимо выйти на тех, кто посвящен в делишки мафиози. Мы не станем ссылаться на тебя, не мальчики. Но сейчас братва из группировки займется собственным расследованием, и прольется кровь.
Здорово, что я не поддаюсь на уговоры. А то бы разоткровенничалась и наломала дров.
— Давайте примем чайку, — увильнула я. — За чашкой соберусь с силами и решу.
Измайлов злорадно сообщил, что нет сахара. Запустила я его хозяйство, каюсь. Поднялась к себе за сладким. Никогда не устану благодарить судьбу за ту непреднамеренную паузу. Позвонила Софа.
— Поленька, про порок сердца и упущенное время… Не о благодарности расскажу, наоборот. Старшую дочку я рожала в роддоме по месту жительства. Девичью фамилию не меняла, были обстоятельства. Близилась выписка, когда в нашу палату положили новенькую. Однажды она поймала меня в коридоре и спросила: «Вы не родственница Нинель Михайловны Зингер?» У меня не было причин открещиваться от родства. "Передайте этой твари, что я без кесарева сечения родила совершенно здорового малыша, — прошипела новоявленная мамаша. — Из-за нее — поздно. Она меня наблюдала, у меня порок сердца, неопасный, если беречься. А ваша… запугивала меня смертью при потугах и дурной наследственностью ребенка. В общем, передайте: «Такая-то благополучно разрешилась». Она назвалась, но я не помню. Что-то с почвой и корнями связанное, слегка забавное. Корнейчук? Корнеева?.. Конечно, я никому ничего не сказала, но была подавлена. Алло, Поля…
— Некорнюк? — упавшим голосом уточнила я.
— Точно, Некорнюк, — возликовала понятливая Софа. — Суля по всему, ты этого от меня и добивалась?
Я добивалась противоположного. Но между желаемым и действительным вновь разверзлась пропасть.
Есть в городе гинеколог, профессор, которому женщины в пояс кланяются на улице. И есть подруга моей мамы, которая фыркает, сплевывает и разражается площадной бранью при упоминании о нем. Когда-то он, начинающий врач, «прошляпил» ее беременность. Хотя дама была спортсменкой, со своеобразными мышцами. Евгения Альбертовна не себя обвинила, а возненавидела Нинель Михайловну, когда подтвердились худшие опасения кардиолога Зингер. Не напрасно она «запугивала» наследственностью Енину (тогда еще Некорнюк). Наверняка с годами та стала винить Нинель Михайловну еще и за то, что та не отговорила ее от родов без кесарева. Так же, как винила мужа, вздыхающего при виде чьих-то детей.
Несчастная моя голова гудела и раскалывалась. Я отнесла сыщикам сахар и взмолилась:
— Давайте отложим беседу на сутки. По телевизору я увидела в офисе убитого мафиози нечто такое… несообразное с нормой, честное слово. Мне надо подумать, сосредоточиться. Плюс ко всему у меня пропал настрой на вторую статью подряд. Я, кажется, вот-вот буду в состоянии указать вам убийц Некорнюка, Левы и авторитета. У меня как перед рассветом — уже светло, но чего-то не хватает для полной уверенности в наступлении утра.
— Красиво глаголешь, значит, врешь, — засмеялся Борис Юрьев. И повернулся к полковнику: — Послеживайте за ней, Виктор Николаевич. А то поймет, что перепутала рассвет с закатом, и смоется.
— До завтра, Полина, — отпустил меня разочарованный Измайлов. — Ждем тебя здесь часов в шесть.
— Будем ждать, — нахмурившись, поправила я.
— Поль! — крикнул мне вслед Борис. — А это не ты авторитета порешила? Раскопала что-то о его причастности к убийству Зингера через Алекса с Юрой и отомстила? Тогда вернись, я пожму твою мужественную руку.
— Еще раз забудешь, что любое убийство есть преступление, я тебе…
