Я вздохнула. Наша Маргарита Петровна – сумасшедшая. Тихий маразматик, безобидный псих. Ей тысяча лет (на самом деле около пятидесяти, но выглядит она куда старше из-за болезненной, маниакальной тяги к здоровому образу жизни), телосложением она напоминает вязальную спицу, что не мешает ей постоянно пробовать на себе разнообразные диеты. То она ест одни огурцы (и в итоге падает в обморок прямо во время утренней планерки), то упрямо питается яйцами, а потом жалуется на боли в животе. Марго – так она сама себя называет – любит доводить все до абсурда. Если уж здоровый образ жизни – то по полной программе. Двухчасовые пробежки в парке (однажды ей на пути попался эксгибиционист, после чего парковым прогулкам она предпочитает «бег на месте, общеукрепляющий»), йога (увлечение Востоком продолжалось до тех пор, пока она не вывихнула шейный позвонок, пытаясь встать на голову), разгрузочные дни (она может четыре дня не брать в рот ни крошки, а потом еще неделю валяется с приступом гастрита). Все сотрудники редакции относятся к Марго снисходительно. Она же по доброте душевной норовит снабдить каждого дюжиной бесплатных советов. Хуже всего приходится нам, сотрудникам отдела моды, ведь мы находимся в одном кабинете с Маргаритой Петровной.
– С витаминами группы В у меня полный порядок, – подыграла я ей. А зачем обижать старушку? – Спасибо большое за ваш совет пить настойку из дубовой коры, березовых почек и цветков пижмы. Это помогло мне избавиться от шлаков.
На самом деле я всего один раз приготовила рекомендованный бойкой старушкой настой. После чего провела весь день, не отходя от унитаза.
Маргарита Петровна просияла.
– Милая, ты просто молодец! Большинство моих коллег сумасшедшие, которые не следят за своим здоровьем. Одна ты нормальная.
Да уж, если Маргарита Петровна считает меня нормальной, значит, я точно не в себе.
– Могу дать еще один совет. Он помогает мне поддерживать молодость кожи…
Я с сомнением покосилась на ее лицо – кожа Маргариты Петровны напоминала старый лыжный ботинок. И все из-за неумеренной любви к экспериментам со скрабами и грязевыми самодельными масками.
– Крабовые палочки! – гаркнула Марго.
– Что? – от неожиданности я подпрыгнула на стуле.
– По утрам я протираю лицо замороженными крабовыми палочками. Это мое ноу-хау. Напишу об этом в следующий номер.
– Обязательно попробую, – вежливо согласилась я. А зачем спорить с безумицей?
– Кстати, Сашенька, тебе звонил главный редактор, я совсем забыла передать. Он хочет, чтобы ты поднялась в его кабинет. Кажется, у него к тебе какой-то важный разговор.
– Правда? – обрадовалась я. Вот оно! Наконец-то меня сделают редактором полосы! Мне выделят отдельный кабинет, напечатают новые визитные карточки! Александра Кашеварова – редактор. Как красиво звучит, вы не находите? А у Леры появится еще один повод для зависти. Черт, никак не могу перестать о ней думать.
– Ох, Сашенька, ходят слухи, что ты скоро будешь редактором, – улыбнулась Маргарита Петровна, – мне кажется, ты этого заслуживаешь. Такая рассудительная девушка.
– Надеюсь, так оно и будет, – скромно улыбнулась я.
По дороге в кабинет главного редактора я зарулила в туалет. Он ведь еще не видел меня блондинкой. Я уж постараюсь произвести на него должное впечатление. Недолго думая, я достала из сумочки ярко-красную помаду. Этот тюбик достался мне бесплатно на какой-то презентации и с тех пор так и болтается в сумке, помада казалась мне слишком уж вызывающей, и я ни разу ею не пользовалась. Ничего, длинноволосая блондинка и не такое может себе позволить.
Нашему главному редактору, Максиму Степашкину, всего тридцать пять лет, но никому и в голову не приходит воспринимать его как мужчину. Не знаю, женат ли он, но думаю, что нет. Похоже, он вообще ничем, кроме работы, не интересуется. Как он выглядит? Довольно высокий, неряшливо одетый (когда же он наконец научится гладить рубашки и галстуки?!), плохо подстриженный, носит очки. Да, еще один интересный штрих– наш Максим Степашкин всегда появляется в офисе в голубой рубашке в светло- серую полоску. Мне вот что интересно: его шкаф забит одинаковыми рубашками или он каждый вечер упорно стирает одну-единственную? Помню, одно время мы горячо обсуждали эту проблему в курилке. И даже собирались на Новый год скинуться и подарить ему несколько стильных рубашек, но потом решили, что наша заботливость может обидеть шефа. Да у него столько денег, что он может покупать себе рубашки каждый день. Так что дело тут в хорошем вкусе – вернее, в его отсутствии.
Никогда не забуду, как однажды во время какой-то корпоративной вечеринки он как ни в чем не бывало заявил: «Давайте выпьем за наших замечательных молодых сотрудниц Леру Солнцеву и Сашу Кашеварову! Они обе талантливые и работоспособные, обе молодые и энергичные, хотя Лера, конечно, намного красивее!» Все тогда смущенно захихикали, Лера сделала вид, что ей неудобно (хотя я-то заметила, как она разрумянилась и приосанилась), и только я оглушительно рассмеялась, желая продемонстрировать, что я в восторге от остроумной шутки главного.
И вот теперь Степашкину предстояло увидеть меня в новом образе женщины-вамп. Роковой блондинки с сочной раной ярко накрашенного рта, с особенным ведьминским блеском в подведенных глазах. Посмотрим, что он скажет на это, подозреваю, что ему должно быть стыдно за то, что он когда-то публично меня унизил. Хотя наш Степашкин не от мира сего, он, наверное, и не помнит этой убийственной реплики. Лера гораздо красивее.
Как же!
Кабинет нашего главного редактора Максима Степашкина напоминал филиал лечебницы имени Кащенко. С первого взгляда создавалось впечатление, что в нем трудится не один человек, а целый отдел неугомонных карьеристов. Деловито стрекотали факсы (объясните мне, зачем одному человеку четыре факса с разными номерами?! Неужели нельзя принимать их по очереди?), мерно жужжали принтеры (он что, пишет по нескольку текстов одновременно?), тускло мерцали мониторы четырех компьютеров (как, как это возможно – чтобы один человек работал сразу за четырьмя машинами? Может быть, в его шкафу прячется пяток клонов-трудоголиков, которых Степашкин в случае необходимости выпускает на волю?).
Хозяин этого странного офиса сидел на подоконнике, по-детски болтая длинными ногами, и увлеченно читал какой-то многостраничный трактат. Прищурившись, я прочитала надпись на обложке: «Метафоры и модели изменения личности в нейролингвистическом программировании». На меня же эта углубленная в метафоры и модели личность не обратила ни малейшего внимания. Я потопталась на пороге и смущенно кашлянула, но Степашкин даже голову в мою сторону не повернул.
– Максим Леонидович…
– Сейчас-сейчас… вы присаживайтесь, – он неопределенно махнул рукой и зашелестел страницами. – Вот, хочу в следующий номер дать материал о нейролингвистическом программировании. Сейчас это очень модно.
Я уселась на стул, закинула ногу на ногу и незаметно покороче вздернула юбку. Сейчас мы посмотрим, как неисправимые трудоголики реагируют на длину красивых ног – интересно, он упадет с подоконника сам или просто выронит из рук книгу, когда обратит наконец внимание на меня?
– Знаете, Максим Леонидович, на мой взгляд, выбранная вами тема слишком сложна, – протянула я, – это интересно лишь узкому кругу читателей. Лучше бы нам сделать материал о какой-нибудь области практической психологии, не углубляясь в детали.
– Да? – растерянно спросил он, оторвавшись наконец от книги. – Ты правда так считаешь, Саша?
Надо же, он меня сразу узнал. По голосу, что ли?
– Думаю, да.
– Вообще-то ты права – он захлопнул книгу и, обойдя стол, уселся в свое потрепанное кожаное кресло, – ты молодец, я очень доволен твоей работой.
Я улыбнулась, расправила плечи и провела ладонью по волосам.
– Правда? Я стараюсь.
Степашкин смотрел на меня в упор. Но не было в его глазах ни удивления, ни недоверия, ни восторга. Как будто бы я каждый день из обычной девушки превращаюсь в красногубую блондинку подиумного
