родственников мужа, она ходила из города в город в западной части страны с одной лишь целью — показать, что не она, а агрессоры-извращенцы должны испытывать стыд за содеянное. Во время заседаний суда Фатиха задавала вопросы, которые не требовали ответов:
— Как я могу простить человека, который противоестественным образом насиловал меня — ручкой метлы, или того, кто истерзал мои груди? Разве Надия может смириться с тем, что ее жестоко пытали и насиловали? Разве Рахмуна может забыть, что молодые люди возраста ее сыновей раздвигали ей ноги и раздирали половые органы?
Фатиха уговорила своих товарок по несчастью подписать письмо президенту республики, умоляя его вмешаться, ускорить разбирательство и наказать тех, кто разрушил жизнь тридцати девяти женщинам. Но президент даже не удостоил их ответом. Фатиха считает, что совершенное ночью в Хасси-Мессауде преступление стало национальным позором для Алжира и красноречиво свидетельствует о том, что положение алжирских женщин хуже некуда.
Невинно пострадавшие жертвы этого по сей день не наказанного преступления так и не смогли вернуться домой. Защитники преступников позаботились о том, чтобы рассказать родственникам, будто бы их дочери, сестры или матери находились в публичном доме и что люди, напавшие на них, просто хотели очистить свой квартал от разврата. Увы, по родственники, похоже, склонны были верить именно подобным россказням.
В этой ужасной драме меня больше всего смущает тот факт, что алжирское правительство в течение нескольких лет делало все, чтобы не всплыли подробности дела и затянулось вынесение приговора.
Неужели эти тридцать девять несчастных заслуживают такого отношения? Или представители власти тоже сочли их виноватыми? Одно только было сделано быстро — прокурор инициировал повторное разбирательство, потому что первый вынесенный судом приговор оказался очень скандальным. Чтобы исключить давление, второй процесс проходил в другом городе.
Этот процесс должен был стать показательным, так как событиям 13 июля 2001 года предшествовала целая серия подобных преступлений. Это были жестокие нападения на живущих самостоятельно женщин в таких крупных алжирских городах, как Уаргла, Ремши, Бордж, Тебесса. Виновники этих преступлений остались безнаказанными.
Я очень сомневаюсь, что цель всех неоправданно затянутых юридических процедур — защита женщин. Просто правительство старалось любой ценой избежать огласки и вмешательства журналистов, в особенности иностранных, чтобы не навредить имиджу процветающей нефтедобывающей компании.
Каждый раз, когда совершаются преступления против женщин, «добрые» люди с молчаливого согласия правительства объявляют жертв этих преступлений проститутками. Дескать, агрессоры и убийцы вовсе не преступники, а порядочные отцы семейств, которые борются за моральную чистоту в своем городе, наказывая грешниц. Такие безапелляционные заявления до сих пор мешают обществу поднимать голос в защиту женщин.
Преступление, совершенное 13 июля 2001 года, уникально только своей высшей степенью жестокости. Нечто подобное совершается часто. Так, я вспоминаю период кровавого террора, когда я еще жила в Алжире. Я помню свидетельства некоторых женщин, которым пришлось с этим столкнуться. Одна из свидетельниц рассказывала, что террористы получали удовольствие, подвергая женщин пыткам. Когда они удовлетворяли свою похоть, то разбивали пустые бутылки и заставляли женщин садиться на осколки.
Теперь бывшие жертвы террористов живут в алжирских социальных центрах и приютах в полном забвении, потому что семьи, из которых они были похищены, отказались принимать их обратно.
Почему так получается, что люди, прикрываясь исламом, совершают недостойные поступки в надежде попасть в рай, где их будут ублажать семьдесят гурий?[13] Семьдесят! Почему же практикуется подобное отношение к женщине, если сам ислам требует от правоверных мусульман заботиться о них? Ведь это их матери, жены, сестры и дочери, хранительницы домашнего очага! Ислам признал за женщинами такие же права, как и за мужчинами, но последние трактуют положения религии в свою пользу. Это способствует не движению человечества вперед, а его деградации.
В то лето 2007 года, став свидетельницей множества случаев плохого отношения к женщинам и злонамеренности мужчин, я не находила себе места от праведного гнева. Благоразумие подсказывало мне, что следует направить свое внимание на другое, но мне никак не удавалось забыть о случаях дискриминации женщин при распределении прав и обязанностей.
Почему переход от худшего к лучшему совершается так медленно? Почему женщинам бороться за свои права всегда мешают негуманные традиции?
Везде и всегда презрение к женщине имеет религиозные корни. Право мужчин распоряжаться судьбой женщин по своему усмотрению, по их словам, освящено свыше. Возможность по-разному толковать священные тексты часто позволяет мужчинам использовать их с выгодой для себя.
В основе таких мировых религий, как иудаизм, христианство и ислам, лежат положения Торы — писания, которому не одна тысяча лет. Все эти религии отводят женщине второстепенную роль, отдавая ее под власть мужчины, ограничивая ее права на получение информации и сводя ее социальную роль к рождению и воспитанию детей.
Однако, изучая основные религии Земли, мне удалось установить, что основополагающие принципы ислама не являются в большей степени дискриминационными по отношению к женщинам, чем положения других религий. Скорее наоборот. Коран и хадисы[14] особенно подчеркивают необходимость уважительного отношения к матерям, супругам и дочерям. Таким образом, если в современном мусульманском мире женщин унижают, то только из-за того, что люди не следуют заветам веры. Да и к религии это не имеет никакого отношения. Просто для некоторых мужчин очень удобно относиться к жене как к рабыне, которую можно эксплуатировать и вымещать на ней свою злобу.
Искра, которой суждено стать пламенем
Наше подсознание — внимательный наблюдатель, и зачастую именно оно подсказывает нам, какой выбрать путь. Если к нему прислушиваться, то оно обязательно заставит нас повернуться спиной к унылой обыденности, которая редко украшена розами.
Б один из летних вечеров 2007 года, после моего месячного пребывания в Египте, я спешила на съемную квартиру, расположенную в доме на одной из центральных улиц Каира. Всего неделя оставалась до моего возвращения в Монреаль. Наслушавшись вдоволь рассказов о несправедливостях, я испытывала праведный гнев. Подсознание подсказывало: чтобы побыстрее успокоиться, надо лечь в постель и, мечтая о лучших временах, забыться сном. Именно так и я поступила.
Но на следующий день я снова ехала по каирским улицам в такси, устало посматривая по сторонам. Вдруг я заметила в ближайшей машине молодого человека, который смотрел на меня и улыбался.
Однако я тут же себе возразила:
Этот простой обмен взглядами отбросил меня в то время, когда я повстречала Хусейна. Он вернул мне вкус к жизни, доказав, что не все мужчины являются воплощением дьявола.
