18
Джессика встает в одиннадцать, и она смутно помнит только то, как Крис посадил ее в такси и сказал шоферу ее адрес. Она помнит, как ей помогал швейцар, но сейчас это уже неважно: уже почти полдень, и чувствует она себя совершенно дерьмово, но сегодня она встречается со своими подружками идет на каток. Она постоянно общается с этими тремя девчонками, хотя и считает, что намного умнее их. Они согласны друг с другом по поводу некоторых фундаментальных проблем, и благодаря этому компания держится вместе. Все дружно считают одних крутыми, а других – нет. Соглашаются, что до поры до времени можно делать минет, но нельзя заниматься сексом. Что им никогда не следует расплачиваться в барах за собственную выпивку. Что интересы девушек превыше интересов парней. Что все девчонки в их компании очень привлекательны (при этом каждая считает себя симпатичнее остальных). Что в Хамптонсе[21] прикольно, а родители у каждой из них просто отстой: «Хотя я как бы все рассказываю маме, но, понимаете, не все-все-все, конечно?» А сегодня утром девчонки собрались вчетвером покататься на коньках, и встречаются они на катке Вулмана в Центральном парке. На них облегающие голубые джинсы и свитера в резинку, пуховики и симпатичные перчатки. У всех отличная кожа, все хороши собой. С парнями они обращаются жестко, но те это терпят, ведь иногда эти девчонки делают им минет. Все отлично понимают, что к чему.
Надевая коньки, девочки беседуют о том, насколько невыносим сладкий запах начо[22] и сыра, попкорна и хот-догов. Они такого не едят. Но, к сожалению, собственного катка ни у кого из них нет, по крайней мере, здесь, в городе. Держа друг друга под ручку, они, хихикая, выезжают на лед.
Девочки делают три круга и уже собираются уйти со льда, когда неуклюжий парень, который катался один, падает прямо перед ними. Девочки стараются его объехать, но у Джессики это не получается. Лезвие ее конька разрезает парню кожу на лбу, прямо под челкой. Он вопит от боли и хватает себя за голову. На лед хлещет кровь, и все девочки с воплем несутся к краю катка. Мальчик зажимает порез рукой, чтобы остановить кровотечение. Его зовут Эндрю. Начнем с того, что его вообще не должно было здесь оказаться, но он договорился со своим другом Хантером, который катается, как настоящий хоккеист. А потом был тот безумный звонок от Хантера, из тюрьмы, и отец Эндрю поехал туда, а сыну сказал, что не сможет взять его с собой. И вот Эндрю решил, несмотря ни на что, пойти кататься. Про Эндрю всегда говорят, что он немного со странностями. Как, кататься на коньках без девчонок? Самому по себе? Наверно, парень голубой.
19
Событие на катке настолько вывело девочек из равновесия, что им оказывается просто необходимо зайти в «Джексон-хоул» выпить горячего шоколада. Но, как только они выходят на Пятую авеню, Джессика поворачивает в другую сторону. Ей нужно позвонить.
– Алло?
– Крис, это Джессика. Спасибо, что позаботился обо мне прошлой ночью.
– Ах да, конечно. – Крис не удивлен. Он помог ей, пока она была без сознания, и не пытался ее трахнуть или еще что-нибудь такое сделать.
– Серьезно, спасибо тебе, – говорит она. Ей хочется еще немного порошка, который она нюхала накануне. Никогда в жизни она не чувствовала ничего круче того прихода. А сейчас эти ощущения поблекли и развеялись. Было бы здорово повторить, пока не кончились каникулы. Просто еще разик это попробовать перед возвращением в школу. Много ей не надо. Совсем капельку. Она шагает быстрее. На Джессике теплая куртка, и она уже вспотела. – Ты же покупаешь травку у того парня по имени Белый Майк, да?
– Ага.
– Можешь дать мне его номер?
– Да, конечно. Хочешь курнуть?
– Да нет, вообще-то, мне хотелось другого.
– Кокса?
Кокса Крис нюхать не станет. Его брат Клод нюхал порошок тоннами и в результате довел себя до непотребного состояния. Крис не собирается обо всем этом рассказывать Джессике.
– Нет, того, что я попробовала вчера вечером.
– Я-то думал, ты выпила.
– Нет. Эта штука похожа на кокаин, но действует скорее как экстази. – Джессика так тараторит, что слова будто обрушиваются друг на друга. – А вообще это ни с чем не сравнимо.
– А что это такое?
– Не знаю. Называется просто «двенадцать».
20
Эндрю уходит со льда, и с лица его капает кровь. Менеджер катка вызывает «скорую помощь», а в госпитале «Ленокс-хилл» ему накладывают швы. Врач говорит, что он должен остаться в стационаре под наблюдением, потому что стежки совсем близко от глаза. Его кладут в палату на третьем этаже вместе с другим парнем. Ребята знакомятся и довольны, что торчать в больнице предстоит в хорошей компании.
Честно говоря, оба не особенно рады обществу друг друга. Но их устраивает, что сосед по палате тоже белый, учится в частной школе и от него не воняет. Могло быть намного хуже. Особенно для Эндрю, который понимает, что сосед увлекается наркотиками посильнее, чем он сам.
Приходит посетительница, Сара Лудлоу. Она навещает своего парня Шона.
Шон попал в дорожное происшествие, возвращаясь из Ист-Хэмптона на новом «ПТ-крузере», подаренном родителями на Рождество. Сара, заходя, окидывает Эндрю беглым, но наблюдательным взглядом, потом смотрит на капельницу, под которой лежит Шон, и целует его в лоб.
– Как поживаешь? Как твоя рука?
– Не знаю.
Эндрю наблюдает за тем, что происходит на соседней кровати, прислушивается. Притворяясь, что лежит в полусне, наслаждается красотой Сары. На ней облегающие джинсы, волосы стянуты в конский хвост. Эндрю она возбуждает.
– А где твои родители? – спрашивает она Шона.
– Пришли и ушли.
– Что врачи говорят?
– Понятия не имею.
– Ты, наверно, принимаешь сейчас неслабые наркотики, верно?
– Да.
– А мне можно немножко?
– Нет, я отложил их до возвращения домой. – Голос Шона внезапно стал сердитым.
– Я же пошутила, – говорит она.
Эндрю смеется, и Сара поворачивается к нему. Но она как будто так и не решила, улыбнуться ей или нахмуриться. Она делает и то, и другое сразу. Шон отключается.
– Прости. А меня зовут Эндрю.
– Сара.
– Сара Лудлоу.
– Ты меня знаешь?
Будто ее кто-то не знает. Вообще-то Сара понимает, что знаменита. Ей это нравится. Ей хочется прославиться еще больше. Вот как это делается. Сначала ты становишься известной в своем классе, потом в своей школе. Потом о тебе говорят во всех школах, потом в городе, ну, по крайней мере, в той части города, мнение которой кое-что значит. А потом приходит настоящее признание.
