наградить ее природа.
Не было сомнений, что они обязательно бы встретились, если бы Кассандре удалось попасть в Лондон, но планы ее отца дважды срывались, и они были вынуждены остаться в Йоркшире.
Потом судьба словно решила чинить им препятствия — в 1885 году умер герцог. У него случился удар, когда одна из его лошадей проиграла Эпсомские скачки[4], после чего он прожил всего двадцать четыре часа.
Это препятствие было слишком серьезным для сэра Джеймса. Он только что устроил все так, что молодой маркиз приедет к ним в гости и останется на скачки, а потом на праздник, посвященный этому мероприятию. Он не скрывал от Кассандры, что это благоприятный момент для знакомства.
— Ты встретишься с Черлбери, он сделает тебе предложение, и вы в конце лета поженитесь.
— А он знает о твоих планах? — спросила Кассандра.
— Конечно, — ответил отец. — Герцог уже приглашал нас остановиться в Альчестере на время проведения скачек в Аскоте[5]. К этому времени в «Газетт» появится сообщение о вашей помолвке.
Кассандра мало говорила. Когда она оставалась одна, ей в голову приходили тысячи вопросов, страхов и сомнений, и мрачные предчувствия накрывали ее темным облаком.
Со смертью герцога все приостановилось. Сэр Джеймс уехал на юг, чтобы принять участие в траурной церемонии, и не предложил Кассандре поехать с ним. Тем не менее она тоже горевала по этому поводу и считала, что негоже встречаться с будущим мужем у смертного ложа его отца.
Итак, второе лето Кассандра опять провела в Йоркшире, пока сэр Джеймс сначала с нетерпением, а потом с раздражением ждал письма от нового герцога Альчестера. Кассандра тоже ждала, впервые в жизни скрывая свои мысли и чувства от отца.
— Кто тебе сегодня сделал предложение? — спрашивал он обычно, когда дочь возвращалась с бала, на котором, безусловно, была первой красавицей и вызывала восхищение у каждого мужчины и зависть у каждой женщины.
— Джон Хантли в девятьсот девяносто девятый раз, — со смехом отвечала она. — Он мне нравится, но, похоже, этот человек не знает, что значит слово «нет».
— Меня восхищает его упорство, — говорил сэр Джеймс.
— Он очень деспотичен по отношению к лошадям!
— Что может быть более ужасным! — с улыбкой отвечал сэр Джеймс.
— Я знаю одно: никогда в жизни не выйду замуж за человека, который плохо держится в седле и не понимает лошадей.
— Но в округе много прекрасных наездников, — поддразнивал ее отец.
— Ты же знаешь, что мне нужен умный человек, чего не скажешь о Вальтере Витли. Если бы ты вчера слышал его бессмысленное бормотание, ничего, кроме жалости, он бы у тебя не вызвал. Я пыталась избежать его признания, но он решил попытать счастья. Не думаю, что у него еще раз возникнет подобное желание.
— Ты нагрубила ему? — с любопытством спросил сэр Джеймс.
— Нет, но немного поубавила у него самомнения, — ответила Кассандра. — Он считает себя такой персоной, которую дочь простого баронета никак не может отвергнуть.
— Проклятие! — взорвался сэр Джеймс. — Шербурны были сквайрами в Йоркшире, когда Витли еще стригли овец.
Кассандра засмеялась.
— Папа, мне так нравится, когда в тебе просыпается гордость за своих предков и ты даешь этим выскочкам отпор.
— Я скажу маме, чтобы она вычеркнула его из списка желательных для общения молодых людей, — сказал сэр Джеймс. — Откровенно говоря, если бы ты согласилась выйти замуж за Витли, я бы отказался прийти на твою свадьбу.
Кассандра опять засмеялась, а потом взяла отца под руку и сказала:
— Проблема в том, папа, что я нахожу тебя настолько приятным, веселым, воспитанным и умным, что все остальные на твоем фоне выглядят гораздо менее значительными.
Сэр Джеймс поцеловал ее в лоб.
— Ты льстишь мне, Кассандра.
Если бы маркиз Черлбери приехал к ним, как планировалось в прошлом году, он бы уже сделал ей предложение, и они поженились бы к этому времени.
— Но, — сказала себе Кассандра, — с прошлого года я изменилась.
Она была не такой уж юной девушкой, стоящей на пороге жизни. В двадцать лет Кассандра уже переросла возраст дебютантки, а поскольку она была гораздо более умной и рассудительной, чем девушки ее возраста, то могла посмотреть на своего поклонника критически, а потом отказать ему, несмотря на то, что он нравится ее отцу.
Сэр Джеймс обладал достаточной проницательностью, чтобы заметить, что дочь чем-то озабочена. Она, конечно, когда-нибудь расскажет ему, что это было, но перед ним уже был не ребенок, который слушался его без вопросов. У них не было времени дальше продолжать разговор. Позвонили к обеду, и они прошли в столовую. Леди Элис привезли немного раньше.
Сэр Джеймс уселся на стул с высокой спинкой и с удовлетворением заметил:
— Как замечательно, когда рядом с тобой сидят две самые прекрасные женщины в мире и что сегодня вечером не придется вести вежливую беседу с множеством скучных знакомых.
Леди Элис засмеялась:
— Просто тебе довольно редко приходится проводить с нами вечер. Если бы это случалось чаще, такая перспектива вызывала бы у тебя зевоту.
— Как ты можешь говорить такие вещи?
Сэр Джеймс взял руку жены и поднес ее к губам.
— Разве вы можете мне наскучить?
— Нет, дорогой, — ответила леди Элис. — Я всегда заботилась о том, чтобы у тебя было достаточно развлечений.
Наблюдая за ними, Кассандра подумала, что это правда. Леди Элис приглашала самых интересных и привлекательных женщин, которых она знала, погостить у них в доме или на ленч, обед или по любому другому поводу.
Интересно, ревновала ли ее мать, когда видела, что эти женщины напропалую флиртуют с ее мужем и из кожи вон лезут, используя любую доступную им женскую хитрость, чтобы привлечь внимание сэра Джеймса. А потом инстинкт, который она недавно в себе открыла, подсказал ей, что леди Элис никогда не позволяла мужу даже на секунду подумать, что она ревнует.
Обед закончился, они немного посидели перед камином в гостиной. Когда леди Элис отправилась спать, Кассандра встала, чтобы последовать за ней.
— Что-то я чувствую себя немного усталой.
— Ты завтра рано утром собираешься в конюшню? — спросил сэр Джеймс. — Я думаю пойти с тобой.
Кассандра на миг заколебалась, потом сказала:
— Я думаю, папа, завтра поехать в Лондон.
— В Лондон? — изумленно воскликнул сэр Джеймс.
Он убедился, что леди Элис везут к лифту, который он распорядился построить для нее, и она находится вне пределов слышимости.
— Мне нужно купить себе кое-что из одежды.
— Ну конечно! Я понимаю тебя! Мне тоже хочется, чтобы ты выглядела как можно лучше, когда приедет Альчестер.
— Надеюсь, что так оно и будет.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой поехал?
— Нет, папа. Ты же знаешь, какая это скука, когда целый день надо примерять одежду. Кроме того, я не думаю, что задержусь там.
