…Моя койка рядом с комбатом. Я читаю ему про подвиг летчика, рассказываю о нем самом, о его сыне Мишке, о нашем детстве.
Майор молча слушает, прикрыв глаза, иногда мне кажется, что он чуть улыбается. Мне это приятно. Я стараюсь вспоминать все подробнее и про войну и про детство.
Однажды, когда я рассказывал о первых боях, он рукой остановил меня:
— Про войну, Алеша, поменьше. Ну ее к черту. А вот про детство, давай.— Он помолчал, закрыв глаза, тихо добавил: — Хочу понять, что же мы вам дали… Почему вы такие? Мой тоже рвется на фронт. Да не берут: мал.
В другой раз он опять прервал меня, лицо хмурое, озабоченное:
— А этот Гога-то ваш, он себя еще покажет… Такие чистенькие и людей пачкают и дело…
Как-то остановил мой рассказ, необычно оживился, даже на локтях приподнялся:
— А ты вот что, Алеша. Ты напиши все это… Знаешь, годы пройдут, война отдалится. Забудется многое… Люди спросят: а какими были эти ребята, что насмерть сцепились с фашистами? Как они раньше жили? — Он запнулся, видимо подбирая слова, неожиданно просветлел.— Даже главное — не как жили, а чем жили? Понимаешь — чем жили?..
…С той поры прошло много лет. И вот она, эта книга.
