Говоря это, она не смотрела на меня. Даже не знай я, сколько именно дает ей отец, я все равно заметил бы ложь. Я был заинтригован, но решил, что это не мое дело, и переменил тему разговора:
– Так что с камерой?
– Не работает спуск.
Когда она указывала, ее палец коснулся тыльной стороны моей ладони.
– Он на предохранителе, – объяснил я. – Вы нажимаете вот на эту штучку, и тогда спуск работает. Предохранитель ставят, чтобы случайно не заработал мотор.
– Силы небесные! А я чуть не отнесла ее сегодня обратно в магазин. Надо бы прочесть инструкцию. – Она взяла у меня камеру. – Я никогда ничего не понимала в механизмах. Вы только посмотрите, сколько я накупила пленки. – Она указала на письменный стол, где стояло десять картонок с шестнадцатимиллиметровой пленкой.
– Уж не собираетесь ли вы всю ее истратить на Рим? – спросил я. – Тут на всю Италию хватит.
Она бросила на меня странный взгляд, в котором я уловил какое-то лукавство.
– Большую часть я приберегаю для Сорренто.
– Сорренто? – Я был озадачен. – Значит, вы собираетесь в Сорренто?
Она улыбнулась:
– Вы не единственный, кто едет в отпуск. Вы когда-нибудь были в Сорренто?
– Нет. Так далеко на юг я еще не забирался.
– Я сняла виллу совсем рядом с Сорренто. Она славная и очень уединенная. Пару дней назад я летала в Неаполь и обо всем договорилась. Я даже условилась с одной женщиной из близлежащей деревни, чтобы она приходила и убирала.
Я вдруг почувствовал, что рассказывает она мне все это неспроста. Я бросил на нее быстрый взгляд.
– Прекрасно. Когда вы едете?
– Тогда же, когда и вы в Искию. – Она положила камеру на стол, подошла и села рядом со мной на кушетку. – И, как и вы, я еду одна. – Она посмотрела на меня.
– Послушайте… – начал было я, но она подняла руку, останавливая меня.
– Я знаю, что вы чувствуете. Я не ребенок. Я чувствую то же самое по отношению к вам, – сказала она. – Поедемте со мной в Сорренто. Все устроено. Я знаю, как вы относитесь к отцу и работе, но я обещаю, что вы будете в полной безопасности. Я сняла виллу на имя господина и госпожи Дуглас Шеррард. Вы будете господином Шеррардом, американским бизнесменом в отпуске. Там нас никто не знает. Разве вы не хотите провести месяц со мной вдвоем?
– Но мы не можем этого сделать, – возразил я, понимая, что препятствий этому нет. – Нельзя же вот так, очертя голову…
– Не перестраховывайтесь, милый. Ничего страшного. Я все спланировала очень тщательно. Я поеду на виллу в своей машине. Вы приедете на следующий день поездом. Местечко славное. Оно стоит на высоком холме над морем. До ближайшей виллы не меньше четверти мили. – Она вскочила на ноги и принесла карту, лежавшую на столе. – Я покажу вам, где это. Смотрите, вилла отмечена на карте. Она называется «Белла виста». При ней есть сад – апельсиновые и лимонные деревья и виноград. Она стоит особняком и понравится вам.
– Еще бы, Хелен, – признал я. – Я действительно хотел бы съездить туда. Но что с нами будет, когда этот месяц закончится?
Она засмеялась:
– Если вы боитесь, что я стану ждать от вас предложения руки и сердца, то вам нечего опасаться. Замуж я не собираюсь еще несколько лет. Я даже не знаю, люблю ли я вас, Эд, но определенно знаю, что хочу побыть с вами месяц наедине.
– Но мы не можем, Хелен. Это было бы ошибкой.
Она коснулась пальцами моего лица.
– Сделайте милость и уйдите сейчас, хорошо? – Она похлопала меня по щеке и отстранилась от меня. – Я только что вернулась из Неаполя и очень устала. Говорить больше не о чем. Я обещаю вам полную безопасность. Теперь все зависит от того, хотите вы провести со мной месяц или нет. Я обещаю, что не буду ставить никаких условий. Подумайте. Давайте больше не встречаться до двадцать девятого. Я буду встречать на вокзале в Сорренто поезд из Неаполя, прибывающий в три тридцать. Если вас не будет в поезде, я все пойму.
Она прошла в холл и приоткрыла входную дверь.
Я подошел к ней:
– Погодите, Хелен…
– Пожалуйста, Эд, давайте больше ничего не будем говорить. Либо вы будете в том поезде, либо вас там не будет. Вот и все. – Ее губы коснулись моих. – Спокойной ночи, милый.
В коридор я вышел, уже зная, что поеду тем поездом.
Глава 2
До отъезда в Сорренто оставалось пять дней. За это время еще многое надо было сделать, но я обнаружил, что мне трудно сосредоточиться.
Я был похож на подростка, с нетерпением ожидающего первого свидания. В моменты отрезвления – а их было мало – я говорил себе, что я спятил, если иду на такое, но утешал себя тем, что на Хелен можно положиться. Раз она сказала, что мне ничего не грозит, значит, так оно и есть. Я убеждал себя, что буду последним дураком, если откажусь от того, что она мне предлагает.
За два дня до моего отъезда в Рим прибыл Джек Максуэлл, чтобы заменить меня на время моего отсутствия. Я работал с ним в Нью-Йорке, он был умелым газетчиком, но звезд с неба не хватал, ограничиваясь колонкой новостей, на которые у него был нюх. Мне он не очень нравился. Он был слишком красив, слишком обходителен, слишком хорошо одет, и вообще всего в нем было «слишком».
По-моему, я нравился ему не больше, чем он мне. После того как мы провели пару часов в редакции, обсуждая предстоящую работу, я предложил ему вместе пообедать.
– Отлично, – согласился он. – Поглядим, что может предложить нам этот древний город. Предупреждаю тебя, Эд, я жду, что все будет по высшему разряду.
Я повел его в ресторан Альфредо, одно из римских заведений, славящихся неплохой кухней, и угостил его молочным поросенком, зажаренным на вертеле и набитым ливером, колбасным фаршем и травами.
После того как мы принялись за третью бутылку вина, он стал вести себя непринужденно и дружелюбно.
– Ты счастливый парень, Эд, – сказал он, принимая предложенную мной сигарету. – Ты, возможно, этого и не знаешь, но дома ты у нас любимчик. Хэммерсток очень высокого мнения о материалах, которые ты поставляешь. Скажу тебе по секрету, только никому ни слова. Через пару месяцев Хэммерсток отзовет тебя. Идея такая: я сменяю тебя здесь, а тебе достается иностранный отдел.
– Что-то не верится, – отозвался я, уставившись на него. – Ты шутишь.
– Такими вещами я бы шутить не стал.
Я попытался не выказать радости. Но не думаю, что мне это очень уж удалось. Получить иностранный отдел в главной редакции было пределом моих мечтаний. Это означало не только огромную прибавку к зарплате – в «Вестерн телегрэм» лучшей должности не было.
– На днях об этом объявят официально, – сообщил Максуэлл. – Старик уже дал «добро». Ты счастливчик.
Я с ним согласился.
– Тебе не жаль будет уезжать из Рима?
– Ничего, привыкну. – Я улыбнулся. – Ради такой работы можно бросить и Рим.
Максуэлл пожал плечами:
– Не знаю. Лично я бы не согласился. Работать совсем рядом со стариком – это похоже на каторгу. Я бы не выдержал. – Он расслабился и откинулся на спинку стула. – Да, поросенок-то ничего оказался. Пожалуй, Рим мне понравился. С ним не сравнится ни один город в мире.
Он сунул сигарету в рот, чиркнул спичкой и пустил дым мне в лицо.
– Кстати, как тут поживает буйная Хелен?
