— Тебе только кажется, что я действительно имею профессиональный имидж, но ты не прав. Никто даже не заметил моего имени в списке на ту премию. Я по-прежнему что-то вроде редакционного талисмана, который гладят по головке за хорошо сваренный кофе.
— Прямо-таки сгоревшая на работе закомплексованная мученица! — бесстрастно заключил Мэтт, наклонившись к ней, чтобы лучше видеть ее расстроенное лицо.
— Ты, пожалуй, прав, — непроизвольно вздохнула Кейси и, соскользнув в кресло, заняла подобающее положение. — Я сама виновата в том, что позволяю себе делать безрассудные вещи. Но я очень несчастлива. Я вижу, как ускользает время, а я стою на месте.
Она печально взглянула на него. В ее изумрудных глазах стояла невысказанная тоска.
— Меня засасывает в серое чистилище. Я как марионетка. Мне надо выбраться из этой унылой дыры и сделать свою жизнь более сносной. Я хочу жить по-настоящему — расправить крылья, поступать по своей воле, пренебречь, наконец, условностями. Я понимаю Тину, вот кто живет не зря!
— И не пытайся состязаться с этой своей подружкой! — рассердившись, вставил он. — Я не могу понять, что у вас общего. Вы абсолютно противоположны друг другу, но вы всегда вместе.
— Это просто из соображений экономии. Ты же знаешь, что жить в Бостоне недешево, — сказала Кейси. — Кроме того, Тина — удобная соседка по комнате, она обыкновенно надолго уезжает в командировки в какое-нибудь экзотическое место.
— Вроде того, о котором она сама недавно рассказала? — неприязненно спросил Мэтт. — Я видел только один показ мод с Тиной, сфотографированной в 'Квинси маркет'[2], и если
— Не в этом дело, — вздохнула она с досадой. — У Тины нет пунктиков, она свободна и беззаботна. Она счастлива. Она…
— Она слабое создание, которое с каждым днем становится все слабее, — недовольно прервал ее Мэтт. — Поэтому она демонстрирует большую часть своих моделей в горизонтальном положении. Не хотелось бы, чтобы ее нежная, подобная цветку красота увяла и обесценилась.
Кейси устремила виноватый взгляд на сердитое лицо Мэтта.
— Не говори мне, что ты и Тина… — Она увидела его покрасневшую шею и поняла, что догадки ее верны.
Мэтт нервно ослабил свой вязаный желто-коричневый галстук, который, казалось, душил его.
— Послушай совет человека, который трижды безрассудно был женат и все еще подвергает испытаниям свою уходящую молодость и мужское достоинство. Секс стал ведущим национальным видом спорта. Секс превратился в ни к чему не обязывающее рукопожатие. Постоянное сексуальное воздержание может сделать тебя закомплексованной и ущербной, а это тебе совершенно ни к чему.
— Я не знаю, что мне нужно, но я всерьез решилась пожить ва-банк и перестать быть такой, как все — на 99 процентов порядочной!
— А как же мы?
Она дерзко усмехнулась в лицо Мэтту.
Глубокая ямка образовалась на ее правой щеке.
— Жить чужой жизнью — значит не жить совсем, Мэтью.
Мэтт изумленно смотрел на ее задумчивое лицо. Кейси обнаруживала все признаки депрессии и переутомления — гнев, беспокойство, готовность ко всяким скандалам, личная и профессиональная неудовлетворенность. Ей срочно необходима хорошая встряска. Мэтту она нравилась, и он мог позволить ей на время оставить работу.
— Хорошо, — нехотя сказал он, — могу я спросить тебя, что ты хочешь делать?
Кейси рассматривала потертые носки своих туфель и глубоко дышала.
— Ты помнишь, в прошлом году я состряпала пару коротких рассказов? Ну, я принесла их с собой на писательскую конференцию, о которой я писала прошлой осенью. Еще принесла черновик захватывающего романа, над которым я и сейчас продолжаю работать.
— И что же?
— Я встретила женщину-агента и показала ей свою рукопись. С тех пор я шлифовала и шлифовала этот роман, и он почти готов для публикации. Агент считает, что он стоящий, и, черт побери, я тоже так думаю.
— Что, если роман не будет иметь успеха? Такова судьба большинства книг, — заметил Мэтт.
— Пускай, по крайней мере я хочу попробовать. Это то, что я собираюсь делать, — создать свое, — убежденно сказала Кейси. — Меня, конечно же, беспокоит, правильно ли я поступаю. Работа в редакции надежна и спокойна, но я не хочу быть счастливой прежде, чем проверю себя. Кроме того, Мэтт, — она неожиданно усмехнулась. — Я всегда смогу прокормиться, расписывая, например, потолки в домах.
— Ты всегда можешь вернуться к нам.
— Нет. — Она медленно покачала головой, с нарастающей печалью уставившись в сторону рабочей комнаты. — Моя репортерская жизнь закончена. Я получила свое место в Альманахе знаменитостей — единственном в своем роде. Сейчас же я шагаю в неизвестность и рискую, хожу по раскаленным углям. Я намерена делать все — для себя. У меня хватит денег на некоторое время.
Мэтт взглянул на нее, ничего не сказав.
— В самом деле, ты немного теряешь.
В его голосе слышалась грусть. Он обдумывал эту печальную ситуацию. Свет люминесцентных ламп возвращал их к неприкрашенной действительности: трещины на стенах, грязные обои, облезлая краска, следы которой остались на кафельном полу, обшарпанная и неудобная металлическая мебель.
— Если тебе кажется, что ты оторвалась от жизни, посмотри вокруг, — мрачно произнес Мэтт. — Эта газета — одна из немногих выживших еженедельников. Мой Бог, мы до сих пор пользуемся механическими пишущими машинками, когда уже повсюду стоят компьютерные терминалы! И я попустительствую всему этому… Кейси, твой уход — это удар ниже пояса!
— Погоди, Мэтт, — она пыталась оправдаться, внезапно виновато покраснев. — Не поддавайся моему настроению. С тех пор, как пять лет назад ты купил эту газету, 'Бостонское приложение' выиграло два Пульцера и бессчетное количество национальных и местных премий. Мы завоевали уважение читателей и подняли тираж. Из-за того, что мы не набираем статьи на компьютерах и у нас нет программистов, мы ведь не проиграли!
Мэтт аккуратно опустил свою упакованную в гипс ногу на пол и вытянулся в кресле.
— Согласен. В подборе новостей мы из лучших. Однако с финансами — другое дело. — Он остановил ее нетерпеливое движение поднятой ладонью. — Мы почти терпим крах, хотя наше положение не так уж плохо в плане усовершенствований, в которых мы действительно нуждаемся, или в том, что касается повышения окладов. Я говорю о необходимости войти в газетный синдикат.
— Ты имеешь в виду одно из этих бульварных рыночных суперизданий с сенсационными заголовками?! — возмущенно воскликнула Кейси.
— Нет! — Мэтт дружелюбно рассмеялся. — Я разговаривал с представителем группы Маршалла из Флориды. Они очень заинтересовались нашим 'Приложением', ознакомившись с нашим тиражом, репортерской практикой и финансами.
— Держу пари, дело в том, — огрызнулась она, — что они любят погреть свои жадные лапы на рентабельных газетах. Они поставят начальниками своих людей, вставят свои статьи и будут поддерживать политических кандидатов — это спекуляция!
— Кейси, я же не сказал, что газетный синдикат будет криминальным! Группа Маршалла поручит нам руководство нашими собственными репортерскими делами и не собирается менять администрацию. Они просто хотят вложить деньги в наше 'Приложение' и получать прибыль.
— Ты спятил! — сердито сказала она. — Ты потеряешь управление газетой, а на первой полосе 'Приложения' замелькают парапсихологические факты, посадки НЛО или прочие глупости… Я не могу поверить, что ты в самом деле собираешься продаться!
— Речь не о продаже. Улучшение качества газеты, качества материалов и… черт возьми, я уже стар.
Кейси внимательно посмотрела на Мэтта Грэнгера. Темно-серые мешки под глазами, мелкие морщины избороздили лоб и нижнюю часть его лица и стали глубже, чем раньше. Несмотря на густую
