Они оба понимали, что в просьбе врачу из отдаленного поселка скорее всего будет отказано. По законам военного времени все без исключения лекарства распределялись только между военными, сотрудниками службы безопасности и детскими больницами. Даже чиновники низшего и среднего звена не имели доступа к медикаментам.
Для исламской страны такое положение вещей было нормой.
Когда картина с альфа-фета-протеинами и боевыми вирусами приобрела более-менее законченные очертания, Рокотов не стал тянуть вола за хвост и приступил к подготовке поездки на место будущих испытаний биологического оружия.
Благо, с деньгами у него проблем не было, а за толстую пачку зеленых бумажек и в России, и в странах бывшего СССР могут сделать все что угодно. Так питерский биолог превратился в аспиранта Вильнюсского университета Лео Гурецкиса, откомандированного правительством «очень независимого» государства в помощь своим западноевропейским друзьям. Документы на имя Гурецкиса были подлинными, любая проверка через МИД или через университет подтвердила бы существование аспиранта Лео. Как это удалось сделать клерку из министерства внутренних дел Литвы, Владислава не интересовало. Он заплатил требуемую сумму, перепроверил данные Гурецкиса по независимому каналу, заставив своего старого приятеля из ГРУ послать соответствующий запрос, и благополучно отбыл в Бельгию. Там он явился в представительство «Врачей без границ» и предъявил ворох бумаг, из которых следовало, что прекрасно говорящий по-французски литовский аспирант направляется в распоряжение профессора Мерсье, с которым год назад была достигнута договоренность о полевой стажировке прибалтийского ученого.
Помимо всего прочего, у Рокотова был дополнительный стимул временно покинуть родной город.
Влада всегда отличала активная жизненная позиция, и когда он увидел, как трое полупьяных ментов затаскивают в «канарейку» с надписью «35-й отдел милиции Санкт-Петербурга»[9] на борту онемевшую от такого беспредела молоденькую симпатичную девчушку, вмешался и разбросал мусоров по асфальту. Выбив им зубы, переломав руки и отшибив мужское достоинство.
Прохожие поддержали Владислава аплодисментами, однако один из них не удержался и сфотографировал биолога, когда тот стоял над поверженными правоохранителями.
Занятый своими делами Рокотов этого не заметил…
А подловатый фотограф, трудившийся в «Агентстве репортерских расследований», примчался к руководителю этого самого агентства Косте Андрееву, взахлеб поведал о происшедшем, и они на пару отправились прямиком в ГУВД, дабы настучать на расправившегося с ментами-алкоголиками парня и получить очередную грамоту за «помощь милиции».
Размечтавшийся Андреев даже начал всерьез говорить об ордене, который ему «обязаны дать» за выявление столь опасного преступника.
Снимок Рокотова был оперативно, в тот же день, разослан во все питерские и областные отделы милиции, и поимка изображенного на нем лица стала только делом времени.
Покалеченные и протрезвевшие милиционеры по указке своего начальства давали интервью и врали, как они втроем пытались задержать многочисленную банду скинхэдов, вооруженную обрезками арматуры и почему-то самурайскими мечами. Тема борьбы с «бритоголовыми» входила в моду, и «откровения» мусоров перепечатали почти все псевдодемократические газетенки…
Информацию о том, что его активно и профессионально ищут, Влад получил от Гоблина[10], подвизавшегося на ниве криминальной журналистики, и счел разумным на несколько месяцев покинуть берега Невы.
Выкрашенный светло-коричневой краской и потому почти неотличимый от окружавшего его пространства бронетранспортер LAV-25 [11] перевалил через пологий бархан, съехал в небольшую низинку и остановился.
Майор Берт Александр похлопал механика-водителя по плечу:
— Теперь ждем.
Устроившийся в кресле наводчика лейтенант Роберт Слоун припал к окулярам перископа.
Через пару минут на гребне соседнего бархана появилась затянутая в пустынный камуфляж троица, ползком преодолела открытое пространство и, не обращая внимания на БТР, скрылась за нагромождением валунов у подножия невысокой скалы.
— Первая группа прошла, — доложил Слоун.
— Время, — майор нажал на кнопку секундомера, начиная отсчет.
Вслед за первой троицей на откос взобралась вторая, ведомая здоровенным негром с пулеметом AS 70/90[12] в руках.
Лейтенант Слоун нервно облизал губы.
Он совсем недавно закончил военную академию в Уэст-Пойнте, и командировка в расквартированное на границе с Ираком подразделение «зеленых беретов», входящее в состав международного контингента, было его первым заданием. От его результатов и от характеристики майора Александра зависела вся дальнейшая карьера Слоуна. Если всё пройдет успешно, лейтенант мог рассчитывать на быстрое присвоение очередного звания и выбор места службы, ежели нет — следовало готовиться к отправке в отдаленный гарнизон на Аляске. Или того хуже — в Центральную Африку, где бравых американских вояк с завидной регулярностью отлавливали местные жители и готовили из них какое-нибудь вкусное национальное блюдо.
По сравнению со службой в Сомали или Руанде полгода в Саудовской Аравии представлялись просто- таки необременительной прогулкой.
Американская и британская авиация каждый день обрабатывала с воздуха демилитаризованную зону, не подпуская к границе даже патрули иракской милиции; в пустыне рассредоточились несколько десятков дивизионов артиллерийских установок, в Персидском заливе курсировали линкоры и крейсера, готовые в любую секунду накрыть нужный квадрат сотнями реактивных снарядов и тяжелыми ракетами «Томагавк». Передовые части миротворцев подпирали пехотные дивизии десяти стран и парочка танковых корпусов. А при самом неблагоприятном раскладе, на случай, если бы Саддаму пришло в голову начать массированное наступление, новоизбранный американский президент, отличающийся тупостью даже на фоне своих недалеких сограждан, был готов отдать приказ о нанесении точечных ядерных ударов.
Прилетев на Ближний Восток лейтенант Слоун, и так воспитанный в сверхпатриотическом духе, окончательно убедился в том, что его страна действительно играет решающую роль во всех мировых событиях.
Несмотря на собственное показное благополучие, держащееся на миллиардах баррелей нефти, аравийцы и кувейтцы относились к американцам крайне почтительно и даже с некоторой опаской. Янкесам позволялось то, за что гражданина любого другого неисламского государства выставили бы из страны в двадцать четыре часа. Парни с эмблемой звездно-полосатого флага на левых рукавах пятнистых курток в открытую потягивали пивко, сидя под зонтиками местных кафетериев, бродили по улицам, помахивая свернутыми в трубочку журналами с голыми девицами на обложках, и регулярно задирали прохожих. Местная полиция делала вид, что ее все происходящее не касается. Дружба с могущественным заокеанским партнером была гораздо важнее, чем возмущение нескольких правоверных, которых американские «защитники» едва не задавили своими огромными джипами или походя отбросили в канаву, когда те попытались сделать им замечание…
Замыкавший вторую тройку невысокий крепыш с торчащими из рюкзака темно-зелеными цилиндрами гранатометов М72А1[13] немного отклонился в сторону, пробежал по низинке до выступавшего из песка серого валуна и залег, направив ствол базуки на нагромождение камней, где скрылась первая группа.
Майор Александр поморщился и поставил галочку напротив фамилии Рипли.
Рядовой слишком долго находился на открытом пространстве, и в реальном бою его давно бы снял затаившийся у скалы снайпер. К тому же гранатометчик вышел на позицию в одиночку, что противоречило здравому смыслу. При атаке несколькими одиночными противниками он смог бы отстреливаться только из пистолета КР-9чАМР[14], не используя свое основное оружие, и был обречен та поражение.
— Ковбой, — буркнул механик-водитель, ко торому, видимо, пришла в голову аналогичная мысль.
