— Ты прав, — спокойно признала Жози, делая вид, что внимательно разглядывает свои руки. Но при этом она несколько раз быстро моргнула. Очевидно, с трудом сдерживала слезы.
До чего же он докатился! Ведь это все равно что пинать ногами беспомощного щенка.
— Я не хотел… — невнятно пробормотал он наконец охрипшим голосом. Он было потянулся к ней, чтобы как-то утешить, приласкать, но тут же вспомнил, куда это их завело в прошлый раз, и резко отдернул руку. — Мне очень жаль. Прости меня.
Если честно, он не испытывал ни малейшего сожаления. Плохо, конечно, что ее помолвка с Куртом Мастерсом расстроилась по его вине, но этот тип не заслуживает такой доброй, щедрой, искренней и любящей — да-да, любящей — женщины, как Жози. Но вряд ли ей захочется услышать все это именно сейчас.
— Вины Курта здесь нет, — добавила она.
Ну, с этим не поспоришь.
— Рад слышать, — ответил он. — Тогда почему ты отказываешься выйти замуж за меня?
— Я уже все тебе объяснила.
— Ага, нам нужна любовь, — пренебрежительно проговорил он. — А как же ребенок? Тебе не кажется, что у него тоже есть право на любовь?
Жози вспыхнула, у нее даже ноздри раздулись от возмущения.
— Разумеется, кажется! К чему это ты клонишь?
— Ты лишаешь его отцовской любви.
— Ты его не любишь, — решительно парировала она.
— Как ты смеешь? Откуда тебе знать, что я чувствую?
— Ты не можешь его любить.
— Почему это?
Ее слова привели его в ярость. Он даже не заметил, как вплотную приблизился к ней.
— За те десять лет, что я тебя знаю, я ни разу не слышала, чтобы ты выразил желание завести детей!
— А может, я передумал?
Жози закатила глаза.
— Знаешь, не пора ли передохнуть? Мне надо прийти в себя.
— Нет, это мне надо прийти в себя. У тебя, а не у меня было время свыкнуться со всем этим. На меня, а не на тебя все свалилось как снег на голову.
— В течение последних семи месяцев ничто не мешало тебе приехать сюда в любое время.
— Я думал, что для нас обоих будет лучше, если я стану держаться от тебя подальше.
— Вот в этом ты совершенно прав — лучше.
Сэм шумно вздохнул.
— Больше я так не думаю и стараюсь вести себя как ответственный человек. Я готов сделать все как надо и…
— А ты уверен, что точно знаешь, как надо?
Он не нашелся, что сказать ей в ответ.
Жози приняла его нерешительность за наилучшее подтверждение своих слов и сложила руки на груди.
— Сэм, ты совсем не хочешь жениться на мне. Ты не хочешь этого ребенка. Единственное, чего ты хочешь, так это продать гостиницу и поскорее убраться отсюда, чтобы уже больше никогда сюда не возвращаться. Разве я не права? Разве ты не для этого приехал?
— Я приехал, потому что Хэтти захотела, чтобы я расхлебывал всю эту кашу.
— Вот именно. Об этом-то я и говорю. Так вот, тебе не надо ничего расхлебывать. Это Хэтти хотела тебя здесь видеть, а не я. Просто произошла ошибка, как ты сам недавно совершенно верно заметил.
Она направилась к лестнице, но вдруг повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты прав, во всем виновато виски.
— Я не имел в виду…
— Нет, имел. Ты был честен. А теперь считай, что тебе крупно повезло. Я не возлагаю на тебя ответственность за то, что ты сделал под воздействием обильных возлияний.
— А что, если я сам хочу возложить на себя ответственность за это?
Их взгляды вновь скрестились.
И тут Жози взорвалась:
— Иди ты к черту, Сэм!
Стараясь держаться прямо, она начала медленно подниматься по лестнице.
Сэм, следуя за ней, повысил голос:
— Тебе не удастся так просто от меня отделаться!
Жози уже одолела половину ступенек. Она повернулась всем корпусом. На щеках у нее проступил румянец.
— Не смей на меня орать! — произнесла она более спокойным, но не менее решительным, чем у Сэма, тоном. — По крайней мере, если хочешь, чтобы у «Укромного уголка» сохранилась хорошая репутация.
— К черту «Укромный уголок»! Жози только пожала плечами.
— Как угодно. Это твоя гостиница. Твой бизнес.
— Я предложил тебе долю в нем.
— А я отказалась. Спасибо, — добавила, как бы спохватившись, Жози.
Это ее вежливое «спасибо» разозлило его не меньше, чем отказ выйти за него замуж.
— Когда будешь уходить, не хлопай дверью.
Она развернулась и пошла, а он так и остался стоять.
Вне себя от ярости, Сэм смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Тогда он, тяжело ступая, прошел в кухню, с силой толкнул дверь в коридор и оказался в холле гостиницы. Он едва сдержался, чтобы не нагрубить всем постояльцам, которые в тот момент оказались на его пути. Однако на большее его хороших манер не хватило.
Он со всего маху распахнул парадную дверь. Еще чего! Не спорь с ней, да еще и дверью не хлопай! Тоже мне штучка! Он просто весь кипел от негодования.
Все произошло именно так, как она и предполагала.
Даже хуже.
Он попросил ее выйти за него замуж. Потому что он джентльмен. Потому что он человек, который не уклоняется от выполнения своего долга. Потому что, наконец, он просто добрый человек.
У него были все качества, которые она хотела бы видеть в своем муже.
Но увы, Сэм не для нее.
Он достаточно честен, чтобы не лгать, потому прямо объявил, что не любит ее!
Жози стояла около окна и из-за приоткрытой занавески смотрела вдаль. За лужайкой перед домом был хорошо виден обрыв, нависавший над городом. Там сейчас стоял Сэм, ссутулившись, засунув руки в карманы джинсов. Ветер слегка теребил его коротко подстриженные волосы. Выглядел он разбитым и несчастным.
Может, до него еще не дошло? Ну, когда поймет, будет ликовать от радости.
Хотя даже и в этом случае не избавится от сознания своей ответственности. Ему захочется все сделать правильно. Таков уж Сэм. Всегда таким был. Не он ли пришел ее утешить, когда Курт подвел ее, оставив одну в день рождения?
Она отогнала от себя эту мысль. Семь месяцев она этим утешалась. Надеялась. Мечтала… О Боже, ну почему она такая дура? Обещала же себе выбросить эти глупости из головы. Теперь сомневаться не приходится, все кончено.
Завтра им обоим полегчает. Конечно, он о своем долге не забудет, но на сей раз он не станет впадать в крайность и предлагать замужество. Ограничится тем, что предложит материальную помощь в воспитании ребенка. Даст ребенку свое имя. Может, даже учредит трастовый фонд. Она грустно улыбнулась. Похоже, у ее ребенка будет трастовых фондов не меньше, если не больше, чем игрушек.
Верный себе, скорее всего, оговорит свое право брать летом ребенка на две недели.
