простые смертные. Те, кому жить в нем, радоваться окружающему великолепию; те, кому он больше всего дорог! Ибо высшим силам и их подручным на самом деле нет никакого дела до Да Дерга. Не станет его — они удалятся к другому! Совокупность Миров хранит в себе тысячи таких миров, как Да Дерг, и когда его не станет, никто из них даже не заметит этого! И поэтому я выбрал вас!.. Вас и еще некоторых, которые встанут на защиту этого мира, за долгие тысячелетия истерзанного войнами и вселенскими планами великих! И вы спасете его! — торжественно закончил Донн. — Во всяком случае, я верю в это...
Последний предводитель Искателей и его друг недоуменно переглянулись. Спасение мира? И они во главе? Каждый из них в детских мечтах видел себя этаким рыцарем света, спасающим мир от вторжения демонов, от гибели всего человечества... Но это были лишь детские мечты, а сама реальность была гораздо страшнее и неведомее, чем ее обратная сторона.
«Спасение мира? Но что могут сделать несколько простых смертных! Да и от кого его спасать? От нового короля Банбы? Он ведь просто очередной узурпатор. Могущественный, нечего сказать, но и только...»
— От него тоже, — прочитал мысли Партолона маг. — Но не только!.. В борьбу за Да Дерг вступили и другие силы, более могущественные, чем последний сатир. Они пока еще действуют чужими руками, но очень скоро это закончится, и они вступят в схватку в открытую. И тогда... — Донн на мгновение умолк, однако сказано было не все, и после некоторой паузы он продолжил:
— Партолон. Ты, возможно, последний из рода магов, настоящих магов — древней расы, от которой сейчас почти ничего не осталось.
— Раса древних магов? Что-то я о такой не слышал, — насторожился Партолон.
— И неудивительно. Некогда это была многочисленная и могущественная раса, изначально способная к природе любого волшебства и магии. Однако некоторые маги соединились с родом человеческим, и ранее величайшая культура пришла в упадок; маги вырождались. И вот настало время, когда их почти не осталось! Я знаю лишь нескольких живущих до сих пор...
— И конечно, ты один из них? — воскликнул Партолон.
— Опять сарказм, — грустно улыбнулся Донн. — Ох уж эта молодежь. Она поистине неисправима! Да, я один из древней расы магов. И повторюсь, ты — тоже!..
— Хм... Ну, будем считать, ты меня убедил, — кивнул Партолон. — И если ты поможешь нам... отмстить, то мы с радостью поможем тебе.
— Не мне, а миру!
— Извини. Я имел в виду всему миру...
— Так-то лучше, — улыбнулся Донн. — Напрямую я помочь вам не смогу, но смогу наставлять вас, вести к победе! И настанет день, когда мы плечом к плечу встанем и защитим этот многострадальный мир!.. Ведь так, мои ученики?
Оба Искателя поклонились в знак согласия. Их Учитель говорил о поистине великих делах! Делах, достойных героев прошлого...
— Мы согласны, Учитель! — в один голос воскликнул Партолон и Дельред.
— Что ж, тогда следуйте за мной. Вам еще многому предстоит научиться, а времени осталось совсем мало...
* * *
Лиомор оказался громадной старой крепостью, еще сохранившей былое величие, как, впрочем, и прочность своих стен. Люди поговаривали, будто он пережил в свое время вторжение туатов, а затем и демонов-фоморов!..
Барон Ильтиу в сопровождении двух сотен воинов подъезжал к знаменитому городу-крепости, однако настроение был препаскудное. Лиомор был для него чем-то вроде предвестника беды. Отсюда началась война еще при покойном отце его воспитанника, отсюда она начнется и сейчас — начнется по- настоящему.
Однако препаскудное настроение было не только у него. Тир вдруг вспомнил Роланду, ее печальные глаза, ласковое и приветливое лицо... Прямо-таки хотелось разрыдаться; и плевать, что вокруг куча незнакомых ему людей!
— Вот он, знаменитый на весь мир город-крепость, — мечтательно сказал ехавший справа от фирийца Сконди. Его пони едва поспевал за быстроногими жеребцами баронской гвардии. Гном вполне мог бы ехать на любом быстроходном скакуне, однако он предпочел пони — мол, так спокойнее.
— Говорят, его построили мои соплеменники еще до пришествия туатов! — задрал нос Сконди.
— С творениями твоего народа ничто не сравнится, — согласился барон. — Лиомор построен добротно. Еще ни одна армия не смогла взять его штурмом. Подкупы, измена — это да, это порой открывало ворота неприступной крепости.
Тир уже было отвлекся от тягостных дум, но тут его помыслы опять потянулись к той, которая осталась ждать далеко на юге. Роланда... Как далеко и в то же время как близко! Рядом, в душе...
— Эй, чего голову повесил? — по-молодецки весело воскликнул барон, приближаясь к Тиру. — Впереди нас ждет опасность, битвы, подвиги наконец! А ты вот так...
Барон Ильтиу запнулся на полуслове. Мысли фирийца, судя по всему, витали где-то далеко.
— А-а! Понятно. — Миран одарил Тира поистине отеческой улыбкой. — Не волнуйся, война не вечна. И скоро вы вновь встретитесь... И даже более того, я буду только за!.. Если ты сумел понравиться моей дочери — значит, ты хороший человек, Тир! А дальше... кто знает, что будет дальше, — и барон лукаво подмигнул ему.
Кавалькада приближалась к массивным, обитым стальными и бронзовыми листами воротам неприступной доселе крепости. Раздался скрип давно не смазываемых петель, и навстречу им выехали два десятка всадников в полном боевом обмундировании.
Впереди ехала высокая отлично сложенная девушка в вороненых доспехах. Ее черные как смоль волосы развевались на ветру. В руках она держала длинное копье, на конце которого трепетал внушительных размеров стяг — медведь, готовящийся к смертельному броску, был заключен в поделенный пополам красный и зеленый круг, — герб Ильтиу!.. Позади нее ехал белокурый крепыш, который так же, как и воительница, не озаботился надеть шлем. В его руках развевался совсем другой стяг — два скрещенных между собой желтых меча и желтая же корона над ними на снежно-белом поле. Кому принадлежит этот герб — Тир даже не представлял.
Всадники поравнялись с баронской гвардией, и воительница с гербом Ильтиу тотчас же спрыгнула на землю и опустилась на одно колено, как положено по уставу.
— Единство и непобедимость! — торжественно произнесла требуемую этикетом фразу воительница. — Я рада приветствовать своего командира и повелителя.
— Встань, Рамалия, — мягко сказал барон, протягивая руку. — Еще не хватало, чтобы ты ползала передо мной на коленях. Лучше скажи, уж не почудилось ли мне... откуда здесь стяг Коннахта?!
— Гм-м... — послышалось за спиной Рамалии, и вперед вышел тот белокурый крепыш, которого Тир заметил еще раньше, чем два отряда поравнялись. Его загорелое обветренное лицо сияло так, словно он только что увидел того, с кем уже не виделся боги знают сколько лет!
— А как ты думаешь, Миран, кого могло занести в этакую глушь? Или ты не ждал увидеть мою приветливую рожу?
— Остерил?! — удивленно воскликнул барон Ильтиу. — Ты здесь! Как всегда, явился оторвать у меня кусок славы?!
— А ты думал, что я пропущу такое веселье? — обиженно поинтересовался крепыш. Похоже, между этими двумя уже давно было заведено отвечать вопросом на вопрос. — Приказ Великого Герцога... Да и моя собственная инициатива, — смущенно добавил Остерил, приближаясь к спешившемуся барону.
Два старых друга обнялись. Вверх взлетели мечи, салютуя своим предводителям.
«Ого! Эта война грозит стать всеобщей, — мысленно удивился Тир. — С одной стороны Фир-Болг, предатель Ломарк (о нем барон Ильтиу успел рассказать по дороге), озерные кланы... С другой — Империя Эриу, Коннахт! Так, поди, и вся Твердь возьмется за оружие. И что будет тогда — одним лишь богам ведомо!»
— Кстати, я полагаю, надо представить вам моих новых друзей и союзников, — сказал Миран, освобождаясь из объятий старого друга. — Мой друг Тир, бывший фирийский тысячник, ныне присягнувший
