который она наблюдала полтора месяца назад, когда была на Маргарите. Сейчас она наслаждалась музыкой другого дождя – спокойного, прохладного и неторопливого дождя Новой Англии, который, казалось, никогда не кончится.
Ее жилище, и прежде не слишком ухоженное, сейчас демонстрировало все признаки того, что хозяйка бывает здесь весьма редко. Аделин приезжала сюда ночевать лишь три раза в неделю. Остальные вечера и ночи она проводила по настоянию Джерри в его доме. Он советовал ей вообще забыть о своей квартире и перебраться к нему, чтобы жить с ним постоянно.
– У тебя не квартира, а настоящая дыра со всевозможными неудобствами, – с легким раздражением говорил он. – Переезжай ко мне.
Аделин обещала подумать и должна была дать ответ сегодня.
Еще вчера вечером, лежа без сна, она решила отказать Джерри, хотя соблазн был велик. Еще бы! Каждое утро просыпаться рядом с человеком, которого она любит! Не в этом ли счастье?… Однако она подошла к ситуации реально. Страстное влечение, которое сейчас испытывает к ней Джерри, все равно рано или поздно пройдет, растает, как тают облака в летнем небе. Да, его роман с ней длился уже дольше, чем с любой из других женщин, с которыми он встречался после смерти Кэролайн. Но до сих пор она еще не услышала от него заветного слова «люблю». Во время их физической близости, в моменты бурного оргазма с его губ срывались лишь слова о том, что он жаждет, хочет ее еще и еще, хочет без конца.
Интересно, как он отнесется к ее решению? И к ее новости. Потому что у нее была для Джерри одна новость, которая обрадует или огорчит его. Аделин старалась об этом пока не думать.
Через полчаса Джерри должен будет заехать за ней. Они сначала посмотрят лирическую комедию в одном из кинотеатров Бостона, а затем заглянут в какой-нибудь загородный ресторанчик. Он не горел желанием смотреть фильм, но уступил ее просьбе. Разве этот маленький штрих не свидетельствовал о его любви к ней? А предложение переехать к нему? Разве оно не было скрытым признанием в любви? А с каким пристальным вниманием он иногда смотрит на нее в офисе! От этого взгляда ее сразу бросает в жар. Так может смотреть только влюбленный мужчина, подумала она. И тогда то, что она собиралась сообщить ему, должно будет его обрадовать.
А с другой стороны, если бы он действительно любил ее, то давно бы уже сказал об этом. Это уж точно. Он был бы в отношениях с ней более общительным и открытым, более откровенным и искренним, больше бы рассказывал о себе. Ведь любовь предполагает обмен мнениями, информацией по любым вопросам и аспектам жизни, которые могут интересовать влюбленных.
Вот именно, по любым вопросам, не унимались ее мысли. Исключение составляла лишь одна тема – его жена и их совместная жизнь. В тот первый и последний раз, когда Аделин попыталась было затронуть этот вопрос, он взглянул на нее такими странными, будто невидящими черными глазами и так быстро сменил тему беседы, что ей сразу стало ясно: любые разговоры о его прошлой семейной жизни – это табу, запрещенная тема…
А разве между двумя любящими людьми могут быть запрещенные темы?
Что ж, сегодняшний разговор окончательно прояснит положение. Ей остается подождать совсем немножко. И она точно будет знать, как относится к ней Джерри. И захочет ли он после этого, чтобы она переехала к нему.
Аделин взяла кружку в обе руки и стала маленькими глоточками отпивать из нее еще не остывший чай. Джерри мог появиться в любую минуту. Хотя у него и был переданный ею дубликат ключа от наружной двери, обычно он стучался…
Стук раздался как раз в тот момент, когда кружка была уже почти пуста.
Аделин слегка вздрогнула, быстро поднялась из-за стола и чуточку занервничала при мысли о предстоящем объяснении. Она заблаговременно оделась с учетом сырой, дождливой погоды. На ней были вельветовые джинсы оливкового цвета, белая водолазка и вязаный коричневый джемпер, слегка зауженный по талии.
Она теперь стала носить после работы и в выходные дни более яркую, модную и более дорогую одежду. В этом была заслуга Джерри. Он запретил ей посещать мелкие лавки с дешевым ширпотребом и нередко сам ездил с ней за покупками в солидные, престижные магазины и супермаркеты. У него был хороший вкус, и иногда он давал ей советы при выборе одежды, к которым она всегда прислушивалась…
Когда Аделин открыла дверь, улыбающийся Джерри шагнул к ней и, заключив ее в крепкие объятия, прошептал:
– Я думал о тебе весь день, моя маленькая колдунья. – Он поцеловал ее в губы, щеки, шею, потом спросил: – А с какой стати ты упрятала себя в такой толстенный джемпер?
– На улице прохладно, идет дождь…
– Но, надеюсь, джемпер и джинсы не помешают мне заняться чем-нибудь с тобой на самом последнем ряду кинотеатра? – пошутил он.
Аделин рассмеялась, и это на несколько минут разрядило напряженность в ее мыслях.
Джерри тоже оделся по погоде, и светло серые тона его одежды, в сочетании с сохранившимся загаром, привезенным с Маргариты, делали его потрясающе привлекательным мужчиной. У Аделин же золотистый след южного солнца уже давно исчез с лица. Она провела его в комнату и тоже шутливым тоном сказала:
– Только подростки занимаются «чем-нибудь» на самых последних рядах кинотеатров.
– Именно подростком-то я и чувствую себя, когда занимаюсь с тобой любовью, – полушутя- полусерьезно заметил он.
Действительно, никогда еще Джерри не чувствовал себя таким чертовски активным, живым, как в эти недели общения с Аделин. Та ночь необузданной страсти, проведенная ими на острове, развеяла в нем все сомнения относительно якобы надуманного влечения к этой женщине. Нет, та ночь подтвердила обратное. Его и сейчас тянуло, влекло к ней с дикой и самой что ни есть естественной силой, как и в тот первый раз. За эти месяцы она ничуть не наскучила ему, не разочаровала. Скорее, наоборот: еще больше очаровала. Он думал о ней постоянно, она просто не выходила у него из головы.
– А это хорошо или плохо – то, что ты чувствуешь себя со мной подростком? – поинтересовалась она.
Слова, которые Аделин намеревалась произнести сразу, как только он вошел в квартиру, вдруг показались ей преждевременными. Она поняла, что не хочет говорить сейчас об этом, чтобы не нарушить это легкое, радостное состояние, которое вошло в ее неуютную квартиру вместе с Джерри.
– Ты очень голодна? – спросил он. Иногда во время беседы он мог, вот как сейчас, неожиданно перескакивать с одной темы на другую, причем эти темы были совсем не связаны друг с другом. Очевидно, это вошло у него в привычку, на которую Аделин с недавних пор перестала обращать внимание.
– А почему ты спрашиваешь?
– Потому что до загородного ресторанчика, в который я хотел бы заглянуть с тобой, добираться на машине не менее часа. А если мы сначала пойдем в кинотеатр, то к этому часу придется приплюсовать еще часа два – примерно столько может длиться любовная комедия, которую ты хочешь посмотреть, – рассуждал он. – Так что к тому времени, когда мы усядемся за стол в ресторане, мы оба можем ощутимо проголодаться. Поэтому я и спрашиваю, не начало ли у тебя появляться чувство голода уже сейчас?
– Ты хочешь предложить какой-то альтернативный план?
– Мы могли бы перекусить не в загородном ресторанчике, а где-нибудь поблизости от кинотеатра, – пояснил он свою мысль. – Тогда мы сэкономим часа полтора как минимум, и у нас останется больше времени, чтобы… стать ближе друг к другу.
Стать ближе друг к другу. Разумеется, не трудно было сразу догадаться, что он имел под этим в виду: заняться любовью. Она заметила, что в последнее время у него все больше и больше разгорался сексуальный аппетит. Впрочем, как и у нее. От этой мысли ей стало необыкновенно тепло и хорошо на душе, а от предвкушения их очередной близости по всему ее телу побежали сладостные мурашки.
Но ее не покидала и другая мысль: прежде чем день закончится, она должна сказать ему все, что собиралась.
– А что ты думаешь о моем альтернативном плане? – спросил Джерри и вдруг взялся за низ ее джемпера и скользящим движением поднял его вверх. В следующую секунду он проделал то же самое с водолазкой, а еще через мгновение его руки легли на ее груди. – О, да ты без бюстгальтера! Умница.
