другие. В караулах солдаты рубили кабеля на рельсе пожарным топором на куски сантиметров по тридцать. Обрубки бросали в бочку и поджигали. Полихлорвиниловая оболочка и смола выгорали; оставался медный провод, который перевозили на 141-ю площадку, находившуюся в распоряжении начальника штаба полка Гриднева (кличка «Слива»). Сначала там была бахча. На площадке испытывали пироболты, и он на этом поднялся, потом обустроил небольшой медеплавильный заводик — изготовлял медные слитки, насыпая внутрь для веса кварцевый песок, и продавал корейцам. Жены из экономии он не заводил, у него не было даже гражданской одежды. Когда прибыли иностранцы и всем приказали явиться в штатском, он прибыл в рубашке без погон и форменных брюках. Командир полка орал:
— Тебе что, тридцатку дать, чтоб ты себе штаны купил?
Сами иностранцы смеялись над этими наивными попытками скрыть военный характер советских космических программ. Раздавали альбомы с цветными фотографиями, сделанными со спутников, на которых были видны все военные объекты. Резкость изображения была такая, что блестели даже звездочки на офицерских погонах. Глядя на толпы людей в черных робах и солдатских ботинках, бредущих в пятидесятиградусную жару, шпионы из ЦРУ недоумевали: неужели и здесь у них зэки? Один дотошный француз подошел к «гражданскому» в черной робе и на хорошем русском спросил:
— Сколько тебе, сынок, до дембеля осталось?
«Сынок» расплылся в улыбке:
— Восемь месяцев.
За что получил жевачку и презерватив. Жвачку он съел, а презерватив надувал к вящей радости товарищей.
Гриднев жил за пайковые на 20 рублей в месяц. Когда было трудно с финансами, «Слива» ходил в наряд через день, ел на кухне. Наряды продавались прапорщиками, не хотевшими идти на кухню. Все, собранные им за жизнь деньги, отнял у него Гайдар, введя в России новые тысячерублевые купюры. А Слива в Казахстане об этом не знал, так как пил немилосердно. Когда хватился — было уже поздно.
Будучи начальником тыла, Кобелев нашел другую золотую жилу: крышки от с аккумуляторных контейнеров. Из этих крышек он изловчился собирать гаражи. Так как этих крышек на полигоне валялось несметное количество, он набивал ими товарные вагоны и отправлял на историческую родину. Кто-то из проезжающих мимо Оренбурга однополчан обнаружил вдоль железной дороги километровый забор из аккумуляторных крышек. Это были знаменитые Кобелевские гаражи. Кроме гаражей, он шестерым брательникам построил в Оренбурге по частному дому. Благополучно перевез туда оставшееся складское имущество, даже холодильники из караулов (не побрезговал и аммиачными), и уехал сам, женившись на Отичевой.
Под конец, когда все повалилось, ночью в казармах в дежурных бросали сапогами и табуретками (куда-нибудь в автороту офицеры боялись и заходить); меня за большие подношения приглашали в казармы — проводить подъём. Я один мог заставить чеченца или узбека мыть полы. В гарнизоне дисциплина держалась на комендатуре.
Когда в 1987 г. командиру полка на совещаниях стали задавать вопросы, я понял: служить дальше бессмысленно, и начал «линять». Среди офицеров тоже господствовали дембельские настроения. Служба считалась за бесцельно прожитую жизнь. Отсюда — такое наплевательское отношение к служебным обязанностям. Больше всего меня заботило получение квартиры в Чернигове. Тогда я ещё не подозревал, что судьба сведет меня с украинской армией.
Шпионы и шпиономаны
Здание ГРУ — «Аквариум» — напоминает несколько подросший киевский универмаг «Украина», каким он был до реставрации: «стекляшка», мутные окна, разве что потолки пониже. Адрес: Залещенский переулок. Вокруг хрущевки с частными гаражами и плетнями. На Ленгли совсем не похоже. Порядки, как в обыкновенной воинской части — проходной двор. Ворота черного хода открыты настежь. Когда подъезжает машина, водитель показывает пропуск, солдат опускает натянутую цепь. Сходство дополняют побеленные бордюры, да неровный асфальт.
— Где у вас тут людей сжигают?
— Пошли посмотришь.
На поверку крематорий оказался обычной котельной, два замурзанных «эфиопа» топят углём. Там же, снаружи, и испражняются.
На КПП стоит солдат-разгильдяй, вооруженный штык-ножом; пряжка ремня на уровне гениталий, сшибает сигареты:
— У вас не найдется закурить?
Мой спутник отодрал беднягу немилосердно:
— Еблан ушастый, ремень подтяни!
Тот демонстративно подтянул ремень на живот, он тут же сполз на прежнее место.
В подтягивании ремня есть своя специфика: «затянуть» и «подтянуть». Если подтягивает со спины — значит глубоко тебя не уважает. Должен снять и укоротить ремень.
— Узнаешь? Как у нас в штабе?
Дисциплина исчезает мгновенно. Стоит только найти «бычки» у кабинета командира полка, чтобы понять — сели на голову.
Лифт до третьего этажа не включается, на него и ниже поднимаются пешком, мышцы качают. Это называется заниматься спортом. Мы поднялись на пятый этаж: в коридорах воняет мочой и окурками, в туалетах курят. В бывшем кабинете Резуна, обычный «блошатник»: конторская мебель желтого цвета, на десяти квадратных метрах ютится куча народа, раздевают на компьютерах баб. Живые — необъятные «мамки»-переростки, жёны подполковников и полковников, работают писарями. Все заняты сбором информации — кто куда поедет.
— Вот Петровы второй раз едут в Германию. Сколько же он дал?
Стремятся уехать хоть «легалами», хоть «нелегалами», согласны на любую работу, даже помощником военного атташе — бумажки выносить. Как известно, работать лучше всего не только под прикрытием дипломатического статуса, но и в стране, не имеющей развитого законодательства против шпионажа, например в Японии. Украина пошла по этому прогрессивному пути, в стране до сих пор нет закона о разведке и контрразведке. Шпионаж с её территорий против третьих стран практически не наказуем.
Выше всего из стран пребывания ценится Бенилюкс. В цивилизованных странах никакой контрразведки нет и в помине. В США никто особенно не рвётся. Над страной все ещё витает дух маккартизма, американцы относятся с подозрением к грязному ремеслу шпионов. Несомненно, подлинной Меккой шпионажа остаются нейтральные Австрия и Швейцария. Там, наверное, даже на дверях пишут «резидент». Уважаемый человек, на тусовки приглашают. Шпионы выгодны экономике страны пребывания. Они не только живут в отелях, но и фирмы открывают, счетами пользуются.
Ах, как можно было бы развернуться в подобных условиях в прежнее время! Открыть совместное предприятие, например китайский ресторан. Туда бы приходили только «свои», есть палочками могут лишь очень экономные люди, так как процесс еды прекращается отнюдь не с насыщением, а с утомлением рук. Ресторан играет чрезвычайно важную роль в жизни разведчика, поэтому лучше ходить в свой — там кормят в кредит, да и безопаснее. Явишься на встречу с агентом со своей бутылкой (так дешевле), закажешь два стакана и «колу» — у официанта глаза на лоб.
— Рашен?
Казалось бы, «козла» пять лет учили, на чем попался.
Последнее место в списке приоритетов занимает Чехия. Восточнее Словакии ехать никто не хочет. Желающих отправиться шпионом к талибам или в Узбекистан я тоже не обнаружил. Представляете, что прежде означало оказаться военным атташе где-нибудь в Уганде. В 1994 г. была попытка развернуть агентурные сети и на территории Украины планировалось создать даже три резидентуры: в Днепропетровске, Львове, Чернигове. Когда начальнику ГРУ додумались показать смету, он отхлестал
