другой.
Эти слова предназначались ее близкому другу, которым уже больше пяти лет был Жан-Пьер Роже. Они сидели в гостиной своей просторной квартиры. Был вечер. Она расположилась в бежевом кожаном кресле, он – в таком же кресле напротив.
– Они оба, – сказал Жан-Пьер, – конечно, знают друг друга, работают вместе. Не может так быть, чтобы из всех бесчисленных парижских психотерапевтов они, и тот и другой, выбрали именно тебя. Два самозванца, или же один – самозванец, а другой – настоящий. Я просто не могу в это поверить.
– Я тоже, – согласилась Хильдегард. – Так не может быть.
– Тебе надо относиться к ним без всякого предубеждения.
– Что ты хочешь этим сказать?
– По крайней мере надо внимательно вслушиваться в то, что они говорят.
– Я внимательно выслушала Уокера и нахожу, что он очень встревожен.
– У него было немало времени, чтобы тревожиться. Что он делал все эти годы и почему его раньше ничего не тревожило? – размышлял вслух Жан-Пьер.-
– Прятался от правосудия, скрывался то там, то здесь. У него были друзья.
– А Интерпол? Откуда этот человек знает, что ты его не выдашь?
– Ни тот ни другой этого не знают, но обратились ко мне, – сказала она. – Именно это и удивляет меня больше всего.
– Но не меня! – воскликнул он. – Мне-то известно, что люди обычно доверяют психотерапевту так же, как священнику.
– В профессиональном смысле мне было довольно интересно работать с Уокером, – призналась Хильдегард, – но теперь, когда появился этот новый… Рано или поздно мне придется столкнуться с этой проблемой.
– Как он представился?
– Лукан, – ответила она. – Только так.
– А как называют его друзья?
– Он говорит, его называют Лаки. Лаки Лукан. Об этом писали в газетах.
– Кто, – спросил Жан-Пьер, – больше похож на фотографии?
– Оба, – ответила Хильдегард.
– Послушай, Хильдегард, не мог ли кто-то из них что-то знать о тебе? Что-нибудь из твоего прошлого? Вообще что-нибудь?
– Боже мой! – воскликнула она. – Да такая возможность существует всегда. У любого человека могло быть что-то в прошлом. Я думаю… нет, это было бы невероятно, невозможно! Какое дело подобным людям до моего прошлого?
– Возможно, никакого, – пожал плечами он.
– Возможно? О чем ты говоришь, Жан-Пьер?
– Я определенно не имею в виду, что и тебя может разыскивать Интерпол. С другой стороны…
– Что с другой стороны?
Было заметно, что эти слова встревожили ее. Жан-Пьер решил отступить.
– Никакой другой стороны нет, – сказал он, – поскольку тебя нет в списках тех, кого разыскивает полиция. – Он примиряюще улыбнулся. Жан-Пьер действительно был к ней очень привязан. – Если один из них все-таки Лукан, то, доверяясь тебе, он может считать себя в безопасности, если знает что-то о твоей прежней жизни, какую-то тайну. Но поскольку это не так, раз ты говоришь, что это не так, эта версия исключается, верно?
– Нет, – возразила она, – если один из них настоящий Лукан, то он может вообразить, будто что-то обо мне знает. Такое может вообразить каждый. Я могу сказать лишь одно: они оба, по всей вероятности, действуют вместе.
ГЛАВА 3
В назначенное Хильдегард время Уокер пришел на очередной сеанс.
– Должна признаться, меня не интересует, являетесь вы лордом Луканом или нет, – сказала доктор. – Меня интересуете вы, что вы здесь делаете, почему вы обратились к психотерапевту и почему у вас, если это действительно так, сдали нервы. Меня занимает целый ряд важных факторов и совсем не волнует, какую фамилию вы носили в семьдесят четвертом году. Что вас побудило обратиться ко мне? И почему?
– В Англии, – ответил он, – меня официально объявили умершим, чтобы прибрать к рукам мое поместье. Я уже привык думать о себе как о человеке, покинувшем этот мир. Это мучает меня.
– Некоторые считают, – напомнила она, – что настоящий лорд Лукан покончил с собой вскоре после того, как двадцать с лишним лет назад убил молодую девушку. Это очень разумное предположение.
– Его тело не было найдено, – возразил Уокер, – и это естественно. Поскольку я сижу перед вами.
– Вы не единственный претендент на это имя, – бросила Хильдегард.
– Действительно? И кто же другой?
– Их может быть много. Несколько, по крайней мере. Зачем им это нужно, мне непонятно. Я считаю, вам следовало бы сидеть тихо и не привлекать к себе лишнее внимание.
– Я и сижу тихо, – сказал Уокер. – Что касается прихода к вам, то вы меня не выдадите.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Мне стоит только позвонить в Интерпол.
– И мне тоже.
– Чтобы сдаться?
– Нет, чтобы выдать вас, доктор Вольф.
– Меня? Что вы несете?! – Голос Хильдегард изменился, словно ей стало трудно дышать, во рту появилась сухость.
– Вы – Беата Паппенхейм, лжестигматик из Баварии, которую разоблачили в восемьдесят шестом году и которая исчезла, прихватив из Католического фонда Паппенхейм миллионы марок. Никто не знает, сколько именно, но…
– Все, что вы говорите, – перебила пациента она, – не имеет никакого отношения к цели вашего визита. Давайте вернемся к вашей проблеме, которая, как я себе ее представляю, заключается в поиске идентичности.
– Мне не нужна никакая идентичность. Я и так знаю, кто я. У меня есть друзья, помощники. Люди, которым известно, кто я.
– Тогда вы, по всей вероятности, не нуждаетесь в моей помощи, – сказала она, еще аккуратнее, чем прежде, раскладывая на столе карандаши.
– Скажите, Беата Паппенхейм, – дерзко произнес он, – каков срок действия ордера на арест? В течение всей жизни?
– Моя фамилия не Паппенхейм, – ответила она, – и я не юрист. По-видимому, в большинстве стран ордер на арест сохраняет силу в течение всей жизни подозреваемого или же пока не будет произведен его арест. Среди ваших друзей и помощников, безусловно, есть кто-то, кто знает уголовное право или работает в этой области.
– Мои друзья стареют и некоторых уже нет в живых, – сказал человек, назвавшийся Луканом. – Но самое главное – никто из них не занимался и не занимается адвокатской практикой. Все они джентльмены, миллионеры. Такие лорды не могут быть адвокатами.
– Вы пришли сюда, – напомнила пациенту доктор Вольф, – назвавшись сначала Робертом Уокером, затем седьмым лордом Луканом. Вы – беглый преступник, обвиняемый в убийстве и скрывающийся от британского правосудия. Какие у вас есть доказательства подлинности вашей истории?
– Мне ничего не надо доказывать.
– Вам придется, если вы хотите остаться моим клиентом, – сказала она. – Особенно в связи с тем, что у меня есть пациент, тоже Лукан, который утверждает, что убийство совершил именно он. Причем этот человек чуть ли не гордится содеянным.
