о грехах владыки? Ничего не утаивай. Бог на твоей стороне.
— Мой господин втайне причащается опресноками. Ропот возмущения пронесся по палате. Лука вскочил, потрясая посохом:
— Ложь! Извет! Клевета! Не слушайте его!
— А скажи, Дудика, еще какие грехи знаешь за владыкой?
— Мой господин задумал отдать Новгород латинам.
— Ложь! Я знаю, чьих рук дело! Скоморохи! Хватайте скоморохов и тащите на пытошный двор!
— Владыка, при чем тут скоморохи? Мы о твоих винах говорим. Вот и слово открытое против тебя сказано. А тут у меня и грамотка имеется. В ней же письмо на языке латинском, а рукою твоею писано. Отпираться будешь?
— Ничего о такой грамоте не ведаю. Покажи сюда, посадник.
— В руку не дам — вдруг попортишь. А так погляди. И все глядите. Злые письмена, не русские!
— Извет! Не моя грамота! Подделка!
— Не кричи, владыка. Смотрите, бояре, узнаете ли подписание владычье?
К Остромиру приблизились наиболее видные мужи. Они по очереди подходили и крутили в руках свиток. Потом кивали.
— Его рука, — сказал наконец старший из бояр.
— У! Сучьи дети! — не выдержал Лука.
— Не ругай достойных людей, переветник. Скидывай клобук, складывай посох. Пойман ты именем князя великого.
— Не сметь! Всем прочь! Прокляну!
Остромир кивнул норманнам. Те бросились на епископа и, повалив на пол, стали рвать на нем одежду. Лука пытался что-то кричать, но ему быстро сбили дыхание, и далее он только хрипел. Через пару мгновений обнаженного и избитого старца поволокли наружу.
— В цепи его, и на грязный воз! — приказал Остромир. — До Киева путь долгий, пусть раскаивается в грехах своих великих.
Присутствующие притихли. Однако всеобщую радость скрыть было тяжело. Многие улыбались и сжимали друг друга в объятиях. Раздавался шепоток:
335
— Свершилось!
— Наконец-то!
— Славно Остромир с этим кровопийцей расправился.
Радим заметил, что Туровид стоит по правую руку от посадника и перешептывается с ним. Остромир явно был в хорошем расположении духа.
— А теперь всех прошу во двор! Там ждет угощение великое!
Только этого Радим и ждал. Быстро сообразив, куда повернули гости, он ловко протиснулся между ними и чуть ли не первым выскользнул наружу.
Благодать! Двор был полон бочками с медом и вином, чурбаками, накрытыми скатерками и уставленными яствами. Чего только тут не было!
Радим насытился быстро. Рыгнув и погладив вздувшийся живот, скоморох обвел взглядом двор. Самое время взять толстую мошну. Однако его намерения были пресечены Туровидом, появившимся будто из-под земли.
— Даже не думай, Радим!
— Что так?
— Не надо омрачать праздник. Мы сделали великое дело!
— Поздравляю. Но мне надо как-то жить дальше.
— Через пару дней вместе возвратимся в Киев. А пока побудем здесь. Остромир — гостеприимный хозяин.
— Я собирался за море.
— Брось! Это из-за меня. Теперь все позади. Время получить награду.
— Предпочел бы звонким серебром. На Киевщину я не поеду. Дело решенное…
— Не забывай, ты отравлен заклятием злобного чернокнижника Луки. Кстати, знаешь, за что он на тебя так взъелся? Задери рубашку!
— Э! Тут люди!
— Не стесняйся! Задери.
Радим глотнул еще вишняка и подчинился. Где-то за спиной раздалось девичье хихиканье. Туровид строго цыкнул, и дворовых как ветром сдуло.
— Во! У тебя чудное пятно на теле. А Лука больно много читал. В одной из книг было написано про нечто подобное. Якобы большая чародейская сила у человека с таким пятном. Вот и решил он от тебя побыстрее избавиться. Сперва Лука тебя простой казнью хотел извести. А когда не вышло — чернокнижить начал. Тут, говорят, Волхов пару дней в другую сторону тек. В общем, сильно тебя достать хотел. Он как раз чарами вдарил, когда тебе тати голову снесли. Вот и получилось, что ты будто умер, а потом ожил, когда волшба по ложному следу пошла. Да еще гадину на тебя он наслал… Много ядов в тебе намешано.
— А я себя отлично чую. Мне б кун немного на путь-дорогу, а волшбу — ну ее. Будь что будет.
— Неправильно, Радим. Так и живот потерять недолго.
— Нашел чем пугать. Я вон голову терял. Ничего, опять на месте.
— Как знаешь. Без награды не уйдешь, не беспокойся. Гляди, что у меня есть.
Туровид извлек из-за пояса массивный медный ключ.
— Что такое?
— Ты там уже бывал. Следуй за мной.
Радим пожал плечами, но послушно зашагал следом за Туровидом. Они прошли через торг, миновали мост, который нынче обходился без вирника, и оказались в Детинце. По Бискуплей улице вышли к Святой Софии.
— Ох, неужто, о чем я подумал!
— Точно, Радим. Заслужил. Забирай, сколько на себе унесешь.
Радима долго упрашивать не пришлось. Скоро в его руках заискрились самоцветы, между пальцев заиграли золотые ручейки.
Глава 17
Получив нечаянное богатство, Радим долго не мог поверить, что он теперь один из самых состоятельных людей в Новгороде. Наверное, только бояре да княжьи огнищане могли похвастаться большим. Живя старыми привычками, скоморох не стал наряжаться в дорогие одежды, приличествующие его нынешнему положению. На торгу он купил добротный шерстяной кафтан, малоношеные сапоги, заплечный мешок, ярко расписанную личину, еще кое-какие вещи, подобные тем, каких он лишился, бегая от гридей епископа. На все про все Радим не потратил и сотой части того, что нагреб в Святой Софии.
Утомленный непривычной ролью покупателя, оглохший от зычных голосов торговцев, Радим сразу согласился остаться на ночь у гостеприимного Остромира. Скоморох предусмотрительно взял с Туровида слово, что тот не будет уговаривать его отправиться вместе в Киев. Туровид слово сдержал. Но поговорить о своей дальнейшей судьбе Радиму все же пришлось.
Только скоморох закрыл глаза, растянувшись на мягкой перине, как в одрину вошел Остромир. Радим поспешил приветствовать посадника:
— Господин великий боярин, благодарствую за кров и почет! Истинно, недостоин я этих благ.
— Может, и так, скоморох. А может, достоин гораздо большего. Оставайся у меня. Ни в чем не обижу. Ремесло твое, знаю, давно тебе опостылело. Более никто не посмеет о нем вспомнить. Будешь у меня по ряду жить. Гривны платить обещаю исправно. Ни в чем отказа не будешь знать. В Новгороде теперь я полновластный господин.
— Рад за тебя, великий боярин. Только почто я тебе? Кроме скоморошества ничего не умею.
— Не прибедняйся. Видел я тебя в деле. Как раньше, когда злое лихо одолел, так и нынче, когда великой силе книг древних противостоял. Владыка был большим знатоком по части волшбы. Тебя ж побить не сумел.
