– Ну что ж, предчувствие – полезное чувство, – постарался он небрежно улыбнуться. – Полезнее, чем послечувствие. Спасибо. Так как насчёт манго?
– Мы и так пьем сок, – оттягивала решение Галочка.
– Сок – это десятая вода. А бывает сочный фрукт. И косточка внутри такая огромная, как пачка сигарет.
– Такая же квадратная? – прыснула Галочка.
В это время появился ожидаемый Пустынцевым человек.
– А-а, извините, мне придётся поговорить.
– Ну а мы пойдем, – вдруг решительно поднялся Денис.
Что-то с ним происходило: раньше он не решился бы решать за Галочку.
Происходило – предчувствие силы и успеха. Он только что, переборов обычную застенчивость, отважился огорошить незнакомца пророчеством – и взрослый, повидимому, богатый человек отнесся всерьез, даже испугался. И такое признание сразу придало Денису уверенности в себе.
Вот и Галочка, улыбнувшись незнакомцу, послушно пошла за ним.
Пошла, чтобы накинуться на улице:
– Чего ты разболтался? Какие выстрелы? Какое предчувствие?
– Обыкновенное. Ты что, не знала, что бывают предчувствия?
– Бывают, но не у тебя же!
Денис разозлился:
– Почему – не у меня?
И Галочка смутилась:
– Нет, ну вообще. То – какая-нибудь Ванга колдует. А то – сидели за столиком и вдруг нате вам: предчувствие!
– А так и бывает, к твоему сведению.
Галочка сделалась притихшей и покорной. И если бы Денис допровожался до самого лифта, она бы позволила ему сегодня целовать себя в подъезде. Но он не догадался, распростился на улице, дурачок.
Но хотя Денис и не развил успех, не удостоился поцелуев в подъезде, все равно что-то случилось с ним. Хотя внешне почти ничего не произошло. Словно какой-то внутренний выключатель щелкнул. Ничуть он не хуже этого хваленого Левона! Да и голливудского красавца из новейших русских может запугать, оказывается!
А припадок – припадок, который прежде был для него постыдным признаком болезни, особенно постыдным и мучительным именно при Галочке, в глазах которой он всегда хотел казаться совершенно здоровым, совершенно сильным, совершенно мужественным – припадок сделался знаком избранности, недоступной тупому в своем так называемом здоровьи быдлу!
Он – выше всяких левонов и прочих соискателей галочкиных милостей. И не ему перед ней расстилаться. Сама ещё за ним побегает!
Пустынцев до пор сих ходил без телохранителей. И «Ауди» свой гонял сам. Но тут заехал в свою контору, взял охранника, тезку Серегу, и подъехав к дому, приказал:
– Сходи-ка до моей двери и назад.
Пустынцев любил свой дом и свою квартиру. Он переселился сюда только два года назад – и сразу отделился от окружающей грязной жизни; настолько отделился, что даже цветы в кадках стояли на просторных площадках перед квартирами.
Данью окружающей отечественной природе являлись только несколько неизбежных слов, нацарапанных на лакированных стенках лифта. Но запаха никакого не обонялось – ни в кабине, ни вообще в подъезде – фантастика да и только!
Парадная была, естественно, с кодом, но один проницательный бродяга сегодня пристроился к почтальонше, и та выдала ему секретные цифры. И теперь бродяга благоденствовал с приятелем, распивая пиво в теплом и недоступном для ментов пространстве. Богатые жильцы и жилицы ездили прямым сообщением в лифте, не смущаясь настенным фольклором, и тем самым не замечали потертых фигур, приткнувшихся на пешей нехоженной лестнице. Но Серега профессионально прошелся именно по лестнице – и почти перешагнул через двух подозрительных личностей на полэтажа ниже квартиры шефа. О чём и доложил.
– Значит, парень сказал правду, – вслух подумал Пустынцев, хотя до сих пор думал всегда молча. – Интересно, пророк или раскаявшийся киллер? Вроде, молод для киллера. Но с другой стороны – акселлерация.
Пустынцев переночевал у приятеля. Сделать это было тем более удобно, что год назад Пустынцев развелся, откупился от жены, как честный джентльмен, двухкомнатной квартирой и был теперь свободен, благо детей у них не завелось. А обручальное кольцо продолжал носить, чтобы не слишком атаковали его искательницы богатых мужей.
Денис ничего не знал о судьбе своего внезапного пророчества. Но уверенность в себе не покидала его. Он чувствовал, что может сделать что-то такое – чтобы затмить любого Левона! Такое, что о Левоне скоро просто смешно будет вспоминать. И пророчество – пророчество должно было сыграть какую-то роль.
Если свести многочисленные людские поступки к одному коренному действию, то все люди прыгают вверх на месте. Каждый хочет выпрыгнуть выше других. Каждый хочет, чтобы его заметили.
Особенно старательно и высоко прыгают политики, писатели, спортсмены, артисты – суть их профессий в том, чтобы выпрыгнуть выше товарищей и соратников. Но, в сущности, прыгают все. Те, кто по
