утверждая, что та лучше всех способна решать современные задачи дивизионной пушки. Под конец он заявил:
— США занимаются созданием универсальной пушки. Я разделяю их точку зрения.
Мне тоже было вторично предоставлено слово. Я обратил внимание присутствующих на то, что дивизионная пушка специального назначения Ф-22 конструктивно решена так, чтобы лучше, быстрее и с наименьшей затратой боеприпасов решать боевые задачи, — это во-первых; во-вторых, чтобы по весу и ходовым качествам удовлетворять требованиям пехоты; в-третьих, она дешевая. И затем сказал, что если США и занимаются созданием универсальной пушки, то это еще не значит, что мы должны слепо копировать их.
Кстати, позже выявилось: США вступили во вторую мировую войну, не имея на вооружении этой, столь расхваленной у нас универсальной пушки.
Совещание в Кремле проходило очень активно, все держались непринужденно. Мои опасения, что я не сумею совладать с собой, исчезли уже в начале первого моего выступления, а во время второго я совершенно не чувствовал себя связанным и высказывал все, что считал необходимым для правильного решения вопроса. Заседание затянулось, а Сталин по-прежнему неутомимо ходил, внимательно слушал, но никого не перебивал. Ко мне он подходил много раз, задавал вопросы и каждый раз клал руки мне на плечи, не давая подняться, чтобы отвечать стоя. Его вопросы касались универсальной и нашей дивизионной пушек. Видимо, он сопоставлял их и искал правильное решение. Найти его было нелегко, так как все высказывались только за универсальную, а за нашу Ф-22 — лишь я, Радкевич (директор его завода — В.Ч.) да Артамонов. После моего второго выступления в третий раз выступил Маханов. Он настойчиво и упорно защищал свою универсальную пушку, заявлял, что от универсализма не отступится. Наконец список записавшихся в прения был исчерпан. Молотов спросил, нет ли еще желающих высказаться. В зале было тихо. Сталин прохаживался, пальцами правой руки слегка касаясь уса. Затем он подошел к столу Молотова.
— Я хочу сказать несколько слов.
Меня очень интересовало, что же он скажет по столь специфическому вопросу, который дебатируется уже несколько лет?
Манера Сталина говорить тихо, не спеша описана уже неоднократно. Казалось, он каждое слово мысленно взвешивает и только потом произносит. Он сказал, что надо прекратить заниматься универсализмом. И добавил: «Это вредно». (Думаю, читатель поймет, какую бурю радости вызвало это в моей груди.) Затем он добавил, что универсальная пушка не может все вопросы решать одинаково хорошо. Нужна дивизионная пушка специального назначения.
— Отныне вы, товарищ Грабин, занимайтесь дивизионными пушками, а вы, товарищ Маханов, — зенитными. Пушку Грабина надо срочно испытать.
Речь была предельно ясной и короткой. Закончив выступление, Сталин пошел в нашу сторону. Когда он поравнялся со мной, к нему подошел Егоров и сказал:
— Товарищ Сталин, мы можем согласиться принять пушку Грабина, только попросили бы, чтобы он сделал к ней поддон для кругового обстрела.
Сталин спросил меня:
— Можете к своей пушке сделать поддон?
— Да, можем, но он нашей пушке совершенно не нужен.
— Значит, можете?
— Да, можем.
— Тогда и сделайте, а если он не понадобится, мы его выбросим.
— Хорошо, поддон будет сделан.
В это время к нам подошел Радкевич:
— Товарищ Сталин, для того чтобы завод мог уже сейчас начать подготовку производства, хотелось бы знать, ориентируется ли правительство на нашу пушку?
— Да, ориентируется, — ответил Сталин…
Маршал Егоров являлся начальником Генерального Штаба Красной Армии. То есть, один из высших авторитетов в военном деле в СССР. Поэтому игнорировать его мнение Сталин не мог.
Мнение же было, в данном случае, неправильным.
Прошло несколько месяцев.
Следующее появление Грабина в Кремле.
…И вот мы с Радкевичем снова в Кремле на заседании правительства.
Председательствовал Молотов. Едва приглашенные расселись, он объявил:
— Будем рассматривать вопрос о принятии на вооружение 76-миллиметровой дивизионной пушки Ф-22 и о постановке ее на валовое производство. Слово для доклада предоставляется представителю Народного комиссариата обороны.
Докладчик подробно изложил итоги войсковых испытаний, отметив, что почти со всеми тактическими задачами пушка справилась отлично. Он подчеркнул, что Ф-22 для решения одинаковых задач расходует меньше снарядов и времени, чем 76-миллиметровая пушка образца 1902/30 годов. И, заключая, сказал: «76-миллиметровая дивизионная пушка Ф-22 войсковые испытания выдержала и рекомендуется на вооружение».
Надо ли говорить, что испытывал при этом главный конструктор? Вот он, наш коллектив, в то время самый молодой и малочисленный! Зато в нем каждый работал за двоих, а когда требовалось, и больше.
Началось обсуждение доклада. Чувствовалось, многие еще не распрощались с идеей вооружить Красную Армию «всемогущей» универсальной пушкой. Во время выступлений ко мне трижды подходил один из руководителей Советского контроля Хаханян и, горячо шепча на ухо, советовал не тянуть, а выступить как можно скорее: твое, мол, предложение будет решающим, а то много таких выступлений, которые только мешают разобраться в вопросе. Каждый раз я отвечал, что обязательно выступлю, а сам ждал, что скажет «потребитель» — инспектор артиллерии Роговский. Ему обучать личный состав, ему воевать с этой пушкой, а он молчит.
Сталин, расхаживая по залу, внимательно всех слушал. Когда у него возникал вопрос, он, дождавшись конца выступления, останавливался возле только что выступавшего и задавал ему вопрос — один или несколько. Получив ответ, продолжал ходить и слушать…
Ещё раз обратите внимание на поведение Сталина. Человека, как известно, совершенно нетерпимого к чужому мнению и безапелляционного. И ответьте себе на вопрос. Зачем безапелляционному человеку тратить каждый день долгие часы на выслушивание чужих мнений?
Да ещё и задавать какие-то свои вопросы выступающему, только дождавшись конца выступления, то есть, чтобы не сбивать его?
Ну, посудите сами.
Вы можете себе представить руководителя (я уже не говорю о властителе, наделенном неограниченной властью), который будет ТЕРПЕЛИВО выслушивать чужое мнение? Не совпадающее часто с его собственным? Выслушивать долго и внимательно?
На следующем совещании Грабин не присутствовал. О нём ему рассказал человек, которому он безусловно доверял. Поскольку имел неоднократную возможность убедиться в его порядочности. Настолько, что охотно воспроизвёл его рассказ в своих мемуарах. Оговорив, конечно, авторство.
…Заседанию предшествовало совещание представителей военной приемки у Ворошилова. Я там не присутствовал, но мне о нем рассказал Елисеев.
Во вступительном слове Ворошилов отметил, что вся страна рукоплещет огромным успехам промышленности, досрочно выполнившей первый пятилетний план. Ряд заводов выполнили его даже за три года. Но есть одна отрасль, а именно оборонная, которая отстает. Это чревато большой опасностью, сказал нарком и попросил всех завтра на совещании, где будет рассматриваться положение дел на артиллерийских заводах, начистоту рассказать обо всем, что мешает работе.
