Юлия указала на пальму и хотела позвать Арсиною, но на этот раз девушка была не в силах преодолеть своего страстного желания кинуться на шею дорогого ей человека. В это время вышел за дверь Поллукс, чтобы посмотреть, кто вызвал его мать. Арсиноя увидела его и с радостным криком бросилась в его объятия.
Юлия посмотрела на обоих со слезами на глазах и после нескольких слов, обращенных к старикам и к молодым людям, сказала, прощаясь с этими счастливыми людьми:
– Мне придется позаботиться о твоем приданом, моя девочка; и на этот раз ты будешь им пользоваться не только несколько часов, но всю свою долгую счастливую жизнь.
Вечером этого дня в домике Эвфориона раздавались громкие песни. Дорида, ее муж, Поллукс, Арсиноя, Диотима и Тевкр в венках лежали около обвитой розами амфоры и пили во славу прекрасного настоящего, в котором со всеми его другими дарами соединились радость, веселье, искусство и любовь. Густые волосы счастливой невесты опять были перевиты голубыми лентами.
Три недели спустя Адриан прибыл в Александрию.
Он держался вдали от всех празднеств, устроенных в честь бога Антиноя, и недоверчиво улыбнулся, когда ему сказали, что на небе явилась новая звезда и что оракул возвестил, будто это душа его любимца172.
Когда богач Плутарх подвел императора и его свиту к Вакху-Антиною, статую которого Поллукс вылепил из глины, Адриан был глубоко тронут и пожелал узнать имя творца этого прекрасного произведения искусства.
Ни у одного из его спутников не хватило мужества произнести имя Поллукса; только Понтий осмелился выступить в качестве ходатая за своего молодого друга. Он рассказал Адриану историю несчастного художника и попросил императора простить его.
Император кивнул головой в знак согласия и сказал:
– Я прощаю его ради умершего.
К нему привели Поллукса, и Адриан, пожав ему руку, сказал:
– Боги взяли у меня его любовь и верность, но твое искусство сохранило для меня и для мира его красоту.
Каждый город в империи спешил поставить храм или статую новому богу, и Поллуксу, счастливому мужу Арсинои, заказывали статуи и бюсты для сотни мест. Однако он отклонил большую часть заказов и не выпускал из своих рук ни одного произведения, которое не создал бы сам по новой идее. Копирование своих работ он предоставил другим художникам.
Его бывший хозяин Папий возвратился в Александрию, но там товарищи по искусству встретили его с таким оскорбительным презрением, что он не вынес этого и в одну злополучную минуту лишил себя жизни.
Молодой Тевкр сделался знаменитейшим резчиком своего времени.
Вдова Анна вскоре после мученической смерти Селены покинула нильский город Безу. Ей вверена была должность главной дьякониссы в Александрии, и на этом почетном посту она благотворно трудилась до глубокой старости.
Горбатая Мария осталась в нильском городе, который император велел расширить и превратить в великолепный город Антиною. Там у нее были две могилы, с которыми она не могла расстаться.
Через четыре года после того, как Арсиноя вышла замуж, Адриан вызвал ваятеля Поллукса в Рим. Он должен был сделать там статую императора на колеснице, которую везла четверка лошадей.
Этим произведением предназначалось увенчать мавзолей Адриана, выстроенный Понтием, и Поллукс выполнил его так прекрасно, что по окончании работы император сказал ему с улыбкой:
– Теперь ты приобрел право произносить приговор над произведениями других мастеров.
В почете и богатстве вырастили своих детей, сделавшихся дельными гражданами, Поллукс и его верная жена Арсиноя, которою и на берегах Тибра многие восхищались. Они остались язычниками, но христианская любовь, выказанная Евменом приемной дочери Павлины, навсегда сохранилась в ее памяти, и Арсиноя отвела ей хорошее место в своем сердце и доме.
Дорида умерла за несколько месяцев до отъезда молодой четы в Рим, а ее муж скончался вскоре после нее. Он умер от тоски по своей веселой подруге.
Архитектор Понтий остался и на Тибре другом ваятеля. Бальбилла и ее муж подавали своим безнравственным соотечественникам пример достойного супружества. Бюст поэтессы был окончен Поллуксом еще в Александрии и со всеми своими локонами и локончиками обрел милость в глазах Бальбиллы.
Веру было дано право при жизни императора носить титул цезаря, но он умер после продолжительной болезни раньше Адриана. Луцилла ухаживала за ним с верной преданностью и с глубокой горестью пользовалась счастьем, которого так горячо желала, – владеть им безраздельно. Их сыну впоследствии досталась императорская багряница.
Предсказание префекта Титиана исполнилось.
Недостатки характера императора и мелочные стороны его образа мыслей с годами росли и выступали с большею резкостью.
Титиан и его жена вели у Ларийского озера, вдали от света, уединенную жизнь, и оба перед смертью приняли крещение. Они никогда не жалели о волнениях света, гоняющегося за удовольствиями, и о его блеске, потому что им удалось посеять красоту жизни в своем собственном сердце.
Раб Мастор привез Титиану известие о смерти своего повелителя173. Адриан еще при жизни даровал ему свободу и щедро обеспечил в своем завещании. Префект отдал ему в аренду одно из своих имений и впоследствии находился в дружеских отношениях со своим соседом-христианином и его милой дочерью, выросшей среди единоверцев своего отца.
Передав своей жене печальную весть, Титиан сказал серьезно:
– Умер великий государь. То мелочное, что искажало характер Адриана как человека, будет забыто потомством, потому что Адриан как властитель был одним из тех, которых судьба ставит на надлежащее место и которые, будучи верны своему долгу, борются без отдыха до конца.
Он с мудрой умеренностью умел обуздывать свое честолюбие и не боялся идти наперекор порицаниям и предрассудкам всех римлян. Отказ от провинций, содержание которых истощало бы силу государства, был несомненно самым тяжким и, может быть, самым мудрым решением его жизни174.
Империю в ее новых, назначенных им границах он прошел вдоль и поперек, не боясь ни морозов, ни зноя, и старался хорошенько ознакомиться со всеми ее частями с таким рвением, как будто государство было его вотчиной.
Обязанность властителя побуждала его к путешествиям, и его врожденная любовь к странствованиям облегчала для него эту задачу.
Он одержим был страстью понимать и изучать все. Даже непостижимое не ставило пределов его любознательности, и, постоянно стремясь проникнуть мыслью дальше и глубже, чем дано человеческому уму, он большую часть своих способностей отдавал на то, чтобы разорвать завесу, скрывающую будущую судьбу.
Примечания
1
Принцепс – «первый» (сенатор) в республиканском Риме. В эпоху империи этот термин перешел на императоров, которые сосредоточили в своих руках наиважнейшие функции власти всех первых лиц государства.
2
Казий – небольшая возвышенность на берегу Средиземного моря, подле города Пелузия, приблизительно в 250 км от Александрии.
3
Ваал, или Баал, – божество у древних семитских народов, финикиян и вавилонян, олицетворяло силы природы и созидательное начало, также бог солнца. Каждый город имел своего Ваала, к имени которого обычно прибавляли название города.
