Эберхардт Анна
Шепот страсти
Глава 1
Мотоциклист в черном шлеме пересек границу округа. Он несся со скоростью восемьдесят миль в час. Человек, восседающий на мощной машине, был худым, даже изможденным, но руки, сжимавшие руль мотоцикла, говорили о силе и решительности мужчины. Темное забрало шлема скрывало холодную улыбку.
За пять лет воспоминаний, размышлений и построения планов у него скопилось изрядно ненависти.
Теперь, выйдя из тюрьмы, отсидев срок за преступление, которого он не совершал, Слэйдер Римс возвращался в город.
Он намеревался совершить кучу дел, большинство из них весьма неприятного свойства. Прежде всего он собирался разобраться с письмом, надежно упрятанным в кармане его куртки. А затем встретиться с Бью Синклером. Найти Бью будет нетрудно — он все еще живет на ферме Синклеров, — и тогда Слэйдер рассчитается с этим ублюдком.
Но Лисса... Где может быть Лисса? Ей уже почти двадцать три, она могла и уйти от Синклеров. Когда он покончит с Бью, он разыщет Мелиссу, где бы она ни была. Он должен убедить и ее, что мрачные обвинения Бью и Джека были ложью... Должен убедить, что он не предал ее и ту ночь пять лет назад!
Слэйдер въехал в город. Центральная улица города носила самодовольное название Мэйн-стрит.[1] По одной стороне ее выстроились, словно платья на вешалках, самые процветающие магазины и офисы. Слэйдер заметил, что за последние пять лет к ним прибавился лишь прокат видеокассет, пиццерия, а над аптекой[2] появилась вывеска с новой фамилией — Прескотт. На другой стороне улицы были расположены железнодорожный вокзал и склады кормов Маккаллистера. Слэйдер остановился перед светофором у вокзала. На платформе в ожидании стояла группа людей, возглавляемая преподобным Хантером — похожим на Линкольна проповедником из баптистской церкви. На станцию вполз поезд и со скрежетом остановился. Дети направлялись в церковный лагерь, как вспомнил Слэйдер. Да, мало что изменилось.
Пока Слэйдер ждал зеленого света, сошедшие с поезда пассажиры с любопытством разглядывали его. Мощный автобус «Транс Ам», или доверху нагруженный грузовик не привлек бы их внимания, но сверкающий черный мотоцикл «Харлей», управляемый незнакомцем, — это было новостью. А подобные новости здесь расползались как плющ. По всей улице, и тут и там, отодвигались занавески на окнах, в дверных проемах появлялись люди и смотрели в его сторону. Слэйдер еле дождался зеленого света и смог наконец двинуться дальше. Направляясь в сторону баптистской церкви и проезжая мимо склада кормов Маккаллистера, он увидел Джека Диллона и его отчима, сидящих на погрузочной платформе склада. Джек Диллон не слишком изменился. Его темные глаза по-прежнему нервно бегали, и Слэйдер готов был побиться об заклад, что его ногти были по-прежнему обгрызены. Интересно, остался ли таким, как был, и Бью?
Слэйдер Римс свернул на боковую улицу и замедлил ход, чтобы остановиться напротив церкви. Он не был фанатично религиозен, но ему всегда становилось немного спокойнее, когда он оказывался в церкви. Как ребенок, выросший с сознанием, что его никто не любит, потому что он плохой, он получал удовольствие от мысли, что Бог любит его таким, какой он есть.
Воспоминания снова нахлынули на него, когда Слэйдер шел по проходу к деревянной скамье, на которой они с Лиссой сидели в каждое воскресное утро, и которая была отполирована ими за годы. Он чувствовал себя неудобно в костюме и никогда не мог сидеть спокойно. Они выросли вместе с Лиссой. Все эти долгие годы она сидела рядом с ним во время кажущихся бесконечными служб.
Она менялась от года к году, пока наконец не превратилась в молодую женщину, которая, как и все женщины, носила чулки, помаду на губах, высокие каблуки. Теперь она была взрослой женщиной, и ему было трудно представить себе, что когда-то чувства к Лиссе сводились лишь к одному — защитить ее.
Сев на скамью, он начал молча молиться. Слэйдер не просил возмездия у Бога. Он знал, что это было бы лицемерием.
Он собирался уничтожить Бью. Для начала Слэйдер намеревался выяснить, отправили его в тюрьму по косвенным уликам из-за чистого невезения или по злому умыслу?
Неужели кто-то открыл его секрет? Узнал, как, будучи мальчишкой, Слэйдер проскальзывал в дома разных людей, чтобы оглядеться, чтобы посмотреть, как живут настоящие люди в настоящих семьях. Он хотел понять их жизнь, словно это открыло бы ему секрет их счастья. Он никогда ничего не крал и никогда не задумывался, что может оставить отпечатки пальцев... Те самые отпечатки пальцев, благодаря которым его осудили за кражу, хотя он ее не совершал. Видимо, когда он в последний раз забрался в чей-то дом из любопытства, кто-то видел это. А после того как Слэйдер ушел, забрался туда. И кража драгоценностей была повешена на Слэйдера Римса.
Он не мог защищаться, потому что стеснялся назвать истинную причину своего пребывания в чужом доме. Гордость была тогда его единственным достоянием. Он был не в состоянии говорить об этом.
Жизнь оказалась несправедливой. Даже Лисса должна признать это. Интересно, живет ли она по- прежнему в мире грез, или события той ночи изменили ее. Он встал со скамьи.
Яркое солнце заливало улицу. Слэйдеру пришлось прищуриться, когда он вышел из прохладной тени баптистской церкви. Он только надел шлем и уселся на мотоцикл, когда белый «мустанг» с откидывающимся верхом подъехал к входу в церковь.
— Лисса... — едва слышно прошептал Слэйдер.
Ему не приходило в голову, что пять лет спустя она по-прежнему может жить в этом маленьком городке. Он смотрел, как она припарковалась, взяла сумочку и вышла из машины.
Его сердце учащенно билось, руки дрожали, когда он смотрел, как Лисса шла ко входу в церковь. Безрассудная надежда, так долго таившаяся в уголке его сознания, заслонила все разумные мысли.
Она ждала его.
Слэйдер улыбнулся. Она находилась достаточно близко, чтобы он мог заметить, что она больше не живет в мире грез. Похоже, дела у нее обстоят хорошо. Автомобиль был новый. И на ней была не та мешковатая одежда, что она покупала раньше в местном магазине.
Что он должен сейчас сделать? Подойти к ней, когда она выйдет из церкви? Нет. Он к этому не готов. Ему нужно время, чтобы прийти в себя. Это была неожиданная встреча. Он нажал на стартер мотоцикла, но не включил сцепление.
Слэйдер пытался представить себе, какой могла бы быть ее реакция, если бы она увидела его. Потом решил не думать об этом. Он бы не вынес, если бы она отшатнулась от него. А это было самое естественное, чего можно было бы ждать. Скорее всего, она его ненавидит.
Дверь церкви открылась. Пребывание Лиссы в ней не затянулось. Он жадно разглядывал ее. Ему понравилось газовое летнее платье, в которое она была одета. Ей шел абрикосовый цвет. Ее темные вьющиеся волосы, переливающиеся на солнце, были теперь длиннее, чем он помнил. Когда она уже подходила к автомобилю, неожиданный порыв ветра подхватил подол ее платья и поднял его, как нахальный озорник, обнажив стройные загорелые бедра.
Слэйдер зажмурился.
Он хотел ее с того самого момента, как только увидел. И вибрация мощного мотоцикла между его бедрами только усугубила дело.
У него в ушах все еще звучали голоса заключенных. Их рассуждения о том, как они будут обжираться женщинами, когда доберутся до них.
У него не было другой женщины с той самой ночи пять лет назад. Он все еще влюблен и всегда будет влюблен в Лиссу. Однажды он ощутил, что значит — быть в ней, это опровергло его убеждение, что Лисса заслужила лучшего мужчину, чем он. Даже мысль о том, что она может быть в других руках, причиняла ему
