Лорен от души жалела, что на самом деле это не так. Уж лучше и впрямь бы во мраке зловещей кельи оказался заключен ее призрак, а не она сама.
Все эти люди ненавидели ее. Лорен знала, что ненавидели. Они произносили ее имя громко и со злобной насмешкой. Они бросали ей пищу на пол, точно собаке. Они давали ей воду, отвратительную на вкус, и Лорен потом тошнило.
В келье не было даже соломенного тюфяка. Там вообще ничего не было — только на стене висела длинная массивная цепь. Валялось еще одеяло — грязное, рваное, кишащее вшами. Лорен даже не прикоснулась к нему.
Она не знала, как долго длится ее заточение — неделю, месяц, год? Она уже почти не помнила, как попала сюда. Помнила только, что вместе с папой отправилась в путешествие. Впервые в жизни отец взял ее с собой на материк, чтобы отпраздновать ее восьмой день рождения. Папа, Лорен и отряд воинов сели на самый свой большой корабль и переплыли пролив, чтобы повидаться со своими друзьями — кланом Макбейн, союзником клана Бэрд, союзника клана Рамсей, союзника клана Мердок, союзника клана Колькхаун…
Союзники — значит друзья. Это Лорен знала твердо. У папы много друзей.
И он так гордится Лорен. Все путешествие она вела себя куда как примерно. Не лазила на мачты, не трогала снасти, не путалась ни у кого под ногами — словом, не причиняла хлопот. Папа был ею доволен. Небо было синее-синее, точно васильки, теплое и ясное. Морской соленый ветер так приятно овевал лицо Лорен — живительный и чистый, как всегда. Лорен очень понравилось плавание, понравилось, как журчит вода за бортом, сверкая и переливаясь под ярким солнцем. Лорен даже чуть не всплакнула, когда корабль наконец пристал к берегу, но тут же позабыла о своей грусти, увлеченная вихрем новых впечатлений.
Папа сам вывел ее за руку на зеленую траву, на глазах у всех людей, которые собрались на берегу. И все обнимали Лорен, громко восторгались ее медно-рыжими волосами — точь-в-точь как у покойной матери, говорили они. И улыбка, мол, у нее отцовская — ну вылитый лэрд! Лорен повели в деревню, которая видна была с пристани.
Все эти люди были друзьями папы, и Лорен без стеснения болтала с ними, горделиво принимала их восторги и сама восторгалась всем, что видела вокруг. Папа шел рядом с нею, что-то говорил своим низким, чуть хриплым голосом, и в тот миг Лорен Макрай казалось, что этот мир — самый лучший из миров. У нее есть папа, есть вот эти новые друзья, есть родной дом на острове Шот и синее небо над головой — чего же еще желать?
Тут-то и случилось самое страшное. Они не успели еще дойти до середины деревни, как вдруг появились другие люди. Плохие люди. У них были быстрые кони, мечи и палицы. Папа и все остальные заметались, громко крича. Чьи-то руки хватали Лорен, тащили ее то туда, то сюда — словом, все смешалось, все перепуталось. Она была такая маленькая, что ничего не могла разглядеть — только ноги коней и людей.
Папа громко звал Лорен. Она закричала и бросилась к нему, но тут ее схватил один из плохих людей, зажал ей рот ладонью и втащил на коня.
Теперь с высоты седла Лорен видела все — кровавую сумятицу боя, жаркие схватки, кровожадное сверкание мечей и палиц. Она даже заметила папу — он сражался сразу с тремя плохими людьми, да еще успевал вертеть головой, пытаясь отыскать ее. Лорен хотела снова закричать, но мужская жесткая ладонь слишком крепко зажимала ей рот.
А потом плохие люди поскакали прочь, и Лорен не сумела сбежать от них, хотя очень старалась. Она укусила того, кто зажимал ей рот; она вертелась, лягалась, пиналась, хотя конь, на котором ее везли, был очень большой, и, упав с него на полном ходу, можно было разбиться насмерть.
Человек, который держал ее, что-то пробормотал — и затылок Лорен обожгла острая слепящая боль, а потом, потом…
Очнулась она уже здесь.
Здесь было холодно, сыро, темно и страшно, и никто не желал отвечать на ее вопросы. И неважно было, спрашивала Лорен вежливо, как учила ее Ханна, или кричала, обзывая чужаков грязными словами, которые узнала, подслушивая болтовню конюхов. Просто никто не хотел говорить с ней. Никто даже не замечал ее, скорчившуюся в углу.
Никто — кроме одного мальчика.
Он пришел вместе с лэрдом — во всяком случае, Лорен считала, что это лэрд, хотя никто его так не называл. И одет лэрд был так же странно, как все остальные: на нем был не тартан, а очень нарядная туника с красивой вышивкой. Но фальшивая красота не обманула Лорен: от этого человека пахло смертью. Зловещий этот запах волнами исходил от него, обволакивая Лорен.
Когда он вошел в келью, один из стражников поклонился ему и назвал его «милорд Морган». И когда Лорен услышала это имя, она поняла, что здесь, в этом «Жутком месте», ей и суждено умереть.
Потому что Морганы — клан самого дьявола. Уж это-то всем известно.
Дьявол по имени Морган вошел в ее темницу с недоброй ухмылкой и злыми речами на устах. Как и другие чужаки, он не смотрел прямо в глаза Лорен — только на ее волосы, одежду, руки. Но не в глаза. Следом за дьяволом медленно вошел мальчик. В затхлом полумраке, который царил в келье, лицо его было неразличимо.
Лорен встала и выпрямилась, стараясь не дрожать — ведь папа не захотел бы, чтобы она показала свой страх дьяволу.
«Выше голову, Лорен! — сказал бы отец. — Смотри ему прямо в глаза и не отводи взгляда. Ты — Макрай, и тебе не пристало пресмыкаться перед врагом».
А потому она расправила плечи и в упор, с ненавистью взглянула на дьявола, хотя сердце у нее ушло в пятки и внутри все похолодело от страха.
Дьявол остановился перед ней и заговорил — не с Лорен, а с мальчиком, который стоял у него за спиной, такой молчаливый и несчастный. Он говорил о Лорен так, будто она не могла его понять.
— Жалкая тварь, — говорил дьявол, презрительно косясь на Лорен краем глаза. — Посмотри только, Арион, до чего убого одето это ничтожество! Погляди на эти рыжие варварские космы, на эту бледную кожу! Сразу видно, что это недочеловек. Это ходячее убожество не стоит даже того, чтоб его сторожили.
«Ходячее убожество» — это я», — подумала Лорен. Она еще выше вскинула голову, глядя прямо перед собой, — папа бы одобрил такое поведение.
— Макрай! — Дьявол умышленно растягивал и коверкал имя ее клана. — И эта вот тощая соплячка — все, чем ее клан может привязать к себе союзников! Погляди только, Арион, как она трясется от страха! Погляди, как она жалка и слаба — плевком перешибешь! Воистину, черный день настал для наших врагов, если они вынуждены все свои надежды связывать с этим маленьким ублюдком!
— Вовсе я не дрожу от страха! — не выдержала Лорен, впервые за все время посмев заговорить с дьяволом.
Впрочем, он словно и не услышал ее — как и прочие чужаки.
— Грязная деревенщина! — все так же насмехался нарядный дьявол, прикрывая ладонью нос, точно от Лорен и впрямь пахло навозом. — Слабая, тупая, необразованная тварь! Учись, племянник, смотри — и учись. Видишь, как легко взять верх над своим врагом?
Мальчик все таращился на Лорен, а поскольку лэрд-дьявол по-прежнему не обращал на нее никакого внимания, то она вперила ненавидящий взгляд в его племянника. Этот-то по крайней мере на нее смотрит!
Мальчик был уже большой, почти что юноша — это Лорен определила с первого взгляда. Такой же долговязый и худой, как ее двоюродный брат Квинн, что пятью годами ее старше. Мальчик, стало быть, его ровесник — если, конечно, у дьяволов счет времени такой же, как у людей.
Волосы у него были черные как смоль, глаза — темные, тревожные.
— Наш король вздумал умиротворить нас, разделив Шот, — продолжал дьявол таким зловещим голосом, что в келье вдруг стало вдесятеро холодней. — Ему, видишь ли, обрыдла наша островная грызня! И вот он снюхался с шотландским королем, и они вдвоем насосались вина, поздравляя друг друга с тем, что показалось им вечным миром. Но ты помни, Арион: все их карты, границы, пышные слова не изменят правды. Остров Шот ближе к английскому берегу, а не к шотландскому! Наши предки прибыли сюда прежде шотландцев. Неважно, кто велит нам жить в мире, но род Морганов будет владеть всем островом, и ничто
