раны перекисью водорода, а не то они загноятся.
— На него напали вовсе не звери! Это были, скорее, огромные голограммы. Когда я воздействовала на них электромагнитом, они рассыпались, и остались только мелкие псы, на которых они были наращены. Изо рта у них шел запах, — Тинкер задумалась, словно одно из чудовищ не дышало совсем недавно у нее за спиной, — похожий на запах ладана.
— Эти Фу-псы, наверное, то же, что Фу-львы, защитники священных зданий, — сказала Лейн. — Храмов и тому подобное. Они предназначены для отпугивания демонов —
— Эльфы, демоны, духи… В двух разных культурах термины редко соответствуют один к одному. Так ты говоришь, что эти укусы сделаны голограммой? Считаешь, что здесь нет никаких бактерий, потому что эти создания не дышали и не ели мясо?
— Вероятно, это объемные иллюзии. Хотя кто его знает?
— Лучше позаботиться о безопасности, чем потом сожалеть. В нашем распоряжении, — Лейн взглянула на часы в лабораторной, которые показывали 6:10, — еще восемнадцать часов. Проблема с укусами животных в том, что, если не следить за ними постоянно, начинается заражение.
Прошло несколько часов. Новость о состоянии Ветроволка распространилась по всей коммуне. Несмотря на безумную перетасовку уезжающих и прибывающих новоиспеченных докторов, многие ученые и в этой обстановке готовы были помочь. Приносили со своих кухонь горячую еду, лекарства, бинты. Когда наконец заработала связь, биологи принялись отвечать на звонки базирующихся на Земле ученых, которые запрашивали какие-то образцы или данные, забытые во время их последнего путешествия на Эльфдом. Они же передали и информацию Лейн.
В десять часов прибыл фургон для собранных Лейн и прошедших тридцатидневный карантин ботанических экземпляров. Лейн пришлось наблюдать за погрузкой и отбирать лишь наиболее безвредные образцы эльфдомской флоры, хотя даже самые смертоносные из инопланетных растений, вроде душащей лозы или черной ивы, наверняка не прижились бы на Земле в отсутствие магии. Водители фургона пожаловались на то, что им пришлось целых десять часов пилить десять миль от Края, разгрузили полный грузовик продуктов и предметов первой необходимости, поглазели на Ветроволка (состояние которого все улучшалось) с нескрываемым любопытством и наконец поспешили домой. Они громогласно рассуждали о том, хватит ли им остающихся двенадцати часов Выключения на то, чтобы снова добраться до Края. Своей спешкой они ускорили и исход тех ученых, которые возвращались на Землю.
Наконец дом опустел, и Тинкер разложила белый плетеный шезлонг, который стащила с веранды. Она начала дремать, но вскоре ее сон был прерван: подошла Лейн и легонько шлепнула ее по щеке страницей распечатанного текста. Тинкер встрепенулась, взглянула на листок, взяла его и снова закрыла глаза.
— Что это?
— Университет Карнеги-Меллон пересмотрел твое заявление. Очевидно, там получили подтверждение, что твой отец был одним из лучших выпускников факультета до их поспешного отъезда из Окленда. Твои вступительные тесты произвели на комиссию большое впечатление, и они тебя приняли. Они готовы выплачивать стипендию, а расходы на проживание возьмет на себя Гражданский фонд для перемещенных лиц. Сейчас комиссия пытается решить, соответствует ли твоя квалификация американской образовательной шкале. Если мы пошлем ответ сегодня, ты сможешь приступить к занятиям осенью.
— Лейн! — Тинкер не открывала глаз, чтобы не видеть веселого, порозовевшего лица Лейн. «На них произвели впечатление мои вступительные тесты? Я-то знаю, что не ответила правильно ни на один вопрос». — Я подавала заявление, только чтобы порадовать тебя. Я не надеялась поступить. — «Я думала, что сделала достаточное количество ошибок». — Я не хочу ехать.
Ледяное молчание. Тинкер ощутила на себе осуждающий взгляд Лейн. Закрывай глаза, не закрывай, но все равно ясно — таким взглядом прожигала жертв Медуза.
— Тинк, — сказала Лейн, понимая, что одного взгляда явно недостаточно. — Я не отправила их в прошлом году, потому что тогда ты еще не была легализована, но теперь ты можешь приезжать и уезжать без проблем. Ты тратишь свою жизнь впустую на этой ужасной свалке. Ты самая блестящая личность, которую я когда-либо встречала, а возишься с ломаными машинами.
О, опять нападение на несчастную свалку!
— Свалка оплачивает счета, на свалке я нахожу необходимые мне для работы детали, она дает мне столько свободного времени, сколько я захочу. И позволяет мне делать то, что приносит радость. Если я хочу потратить три недели на изобретение летающих мотоциклов, я делаю летающие мотоциклы.
— Любой университет или корпорация предоставили бы в твое распоряжение первоклассную лабораторию.
Тинкер с презрением фыркнула.
— Нет, они этого не сделали бы. — Она прищурила глаз, снова глянула на бумагу, перепроверяя факты. — Смотри, я получу статус новичка, что бы это ни значило, причем новичка с испытательным сроком, из-за необычной природы моего образования и отсутствия опыта жизни в нормальном человеческом обществе. И они не горят желанием предложить мне лабораторию.
— Предложат. Как только оценят твои способности. Кроме того, один или два семестра занятий свободным искусством лишь помогут тебе. Есть многое, очень многое, чего ты не знаешь.
— Наверное, о всяких там
— В жизни есть не только физика. Шекспир. Моцарт. Пикассо. Ты познакомишься со всем широким спектром человеческой культуры и встретишь интеллигентных людей своего возраста.
— Люди моего возраста недостаточно зрелы. — Она села, почесала голову и поморщилась, будто съела что-то кислое. — К чему эта дурацкая спешка? Что, я не могу подумать до следующего Выключения?
Лейн твердо сжала губы, видимо, не желая отвечать на этот вопрос, однако природная честность заставила ее это сделать.
— Ты должна уехать, пока не начала встречаться с мужчинами. — Лейн подняла руку, предупреждая протест. — Знаю, пока тебе не нравится никто из местных парней, но это лишь вопрос времени. Потом любопытство возьмет верх над отвращением. А если ты свяжешься с мужчиной, тебе гораздо труднее будет уехать.
Поскольку воспоминания о Джонни Приветике были еще очень свежи, Тинкер сказала:
— Ой, оставь! Не думаю, что это опасно, Лейн.
— В университете Карнеги-Меллон тебя будут окружать сотни интеллигентных юношей твоего возраста, гораздо более заинтересованных в успешном окончании университета, чем в женитьбе и детях.
— Хорошо, хорошо! — закричала она, чтобы остановить этот поток. — Дай мне хоть немного подумать. Это последнее, о чем я думала последнее время. — И спросила наконец о том, что в действительности интересовало ее: — Как там Ветроволк?
— Стабильно. Хотелось бы думать, что он сильнее, чем показался мне в первый момент. Думаю, главной опасности он избежал.
Дождь все еще барабанил в окна, и мир за окном казался серым. Платформа тягача глубоко въехала в цветочные клумбы. По всему двору, по раздавленным цветам, за демонтированной оградой тянулись наполненные дождевой водой борозды, оставленные тягачом. Шесть глубоких каналов взрытой земли пересекали зигзагами некогда прекрасную лужайку, на которой теперь было больше грязи, чем травы.
Лейн провела много часов, дней и даже лет, работая в своем саду, несмотря на искалеченную ногу и все остальное. Сколько же времени должно уйти на восстановление?
Тинкер виновато посмотрела на всю эту разруху, а потом еще раз — на лист бумаги, который держала в руке. Лейн никогда не просила никакой награды за все, что она сделала для Тинкер за долгие годы. Начиная от утешения после смерти дедушки и кончая консультациями по поводу месячных, Лейн только давала и ничего не просила взамен.
Занятия начнутся в сентябре и продлятся до Рождества. Три Выключения. Всего девяносто дней, и к тому же, если ей не понравится, она всегда сможет бросить колледж.
— Хорошо. Я поеду на один семестр и попробую.
Лейн даже глаза раскрыла от удивления.
— Не шутишь?
