«облегченками», скроенные из простой кирзы, с подошвой из мягкого полиуретана, обливающего задник, в лесу незаменимы. В отличие от тяжелых «крокодилов» с жесткой, негнущейся подошвой, в которых ноги сейчас, после долгого, тяжелого пути по «ну очень пересеченной местности», были бы сбиты в кровь.
Полежав без движения минут двадцать, Седой легко поднялся и, пригибаясь, отправился к дозорным. Бесшумно подобравшись к разведчикам, он увидел Вована, разглядывающего строения через окуляры бинокля, и Экстрима, лежащего в густой траве с закрытыми глазами.
Седой легонько тронул Вована за плечо. Тот выронил бинокль и схватился за автомат, но, обернувшись и увидев командира, осклабился, показав все тридцать два зуба.
– Командир, нельзя же так пугать личный состав! – пробурчал он полушепотом. – Я же мог и выстрелить ненароком…
– Ну не выстрелил же… – добродушно промолвил Седой. – Что видел?
– Ничего. Никаких признаков пребывания человека. Мертвый хутор.
– Ну-ну… – Седой не был настроен так же оптимистично, как Вован. – Слишком хорошее место для отдыха боевиков, для перевалочной базы, для оборудования тайника и т. д. Не верю, что «духи» его не используют.
Он поднял с земли бинокль, оброненный Вованом, и навел его на строения. Перед ним лежал небольшой, в шесть домиков, хутор, явно оставленный людьми. Двери и окна были распахнуты, многие без стекол. Хозяйственные постройки, сбитые в основном из жердей, покосились и готовы были рухнуть от малейшего ветерка. Накатанная когда-то дорога поросла травой, и только по ее высоте можно было определить две колеи, в которых травяной покров был ниже. На отшибе стояло одно строение, обнесенное полуразвалившимся забором, сложенным из камней. Дом прилепился тыльной своей частью к высокой скале, вершина которой терялась в густом переплетении ветвей. Он стоял на высоком фундаменте из того же дикого камня, что и забор, и носил следы запустения. Но входная дверь была закрыта, окна застеклены, а сплетенные из ветвей ворота прикрыты. Мало того, на крайний шест ворот и колонну забора, ограничивающую въезд, была накинута веревка. Вот эта деталь и заинтересовала Седого более всего. Потому что веревка была свежая, белая, а не выгоревшая и не выстиранная дождями до серо-стального цвета, который приобретают со временем все веревки, висящие на открытом воздухе.
– Поднимай пацанов, выдвигаемся! – сказал Седой Вовану. – Экстрим, пойдешь первым. Да включи миноискатель, щуп тут не прокатит. Если здесь тайник, «духи» минировали площадь на совесть.
– Ну да, – съехидничал сапер. – Чтобы и тайник взлетел на воздух, если мины сработают…
– Эх, Миха! – Теперь ехидничал Седой. – Не очень ты внимательно осматривал хутор. Не заметил ты во-он тот домишко на взгорке, что на высоком фундаменте стоит…
– И что в том домишке? – Экстрим потер нос.
– А в том домишке, Михаил, наверняка подвал имеется. Иначе зачем бы такой высокий фундамент клали? Вот. А значит, при подрыве во дворе или рядом ничего с боеприпасами, хранящимися в подвале, если таковые имеются, не сделается. Понял?
– Да понял, понял! Пойду с миноискателем, – буркнул сапер, настраивая капризный прибор.
Подтянулись разведчики. Седой жестом приказал присесть и коротко поставил задачу:
– Входим тремя группами. Я иду по центру, Костян справа, Кефир слева. Первым на опасном направлении идет Экстрим. В ваших группах миноискателей нет, поэтому саперы со щупами идут с отрывом в десять метров, потом идут разведчики. Заглядывать в каждое строение, проверять каждую складку местности. Кум и Калмык, справа-слева идете по окраинам, страхуете со стороны леса. Предельное внимание. Всем понятно? Проверить «глушаки», патрон в патронник, оружие с предохранителя снять! Пошли!
По привычке попрыгав и убедившись, что снаряжение не издает предательских звуков, три группы разведчиков медленно втянулись в селение…
Глава 5
Шли медленно, соблюдая все меры предосторожности…
Еще на полпути Седой понял, что хутор если и не обитаем в полном смысле, то довольно часто посещаем. В одном доме в углу он увидел свежую упаковку от патронов, скомканную и небрежно брошенную на полуразобранный пол. В другом дворе под навесом из жердей ровным квадратом была выкопана траншея. А это «фортификационное» сооружение было видено им неоднократно при разгромах баз – оно использовалось боевиками как импровизированный стол с «лавками» вокруг него. Рядом – свежее кострище.
– Дрюня, скажи мне, какой давности это кострище? – шепотом спросил Седой прапорщика Паршакова, шедшего рядом.
– Да откуда ж я знаю? – удивился Дрюня.
– А ты посмотри внимательно, – не унимался Седой.
– Посмотрел. Не знаю. Вроде свежее…
– Не очень внимательно смотришь, поэтому и не видишь. – Седой остановился. – Когда последний раз дождь шел?
– Ну-у… Да, точно! Десять дней назад. Двадцатого. Мы на сопровождении колонны Центроподвоза были, тогда и вымокли до нитки.
– Молодец, прапорщик! А на золе ты следы дождевых капель видишь? Или зола подернута белым нагаром буковых дров?
– Не вижу. А если бы дождь бил по золе, то белый нагар бы смыл, а сам пепел прибил к земле. А здесь зола пушистая. Значит, костер здесь жгли после дождя. А учитывая, что пепел высокий и роса его не прибила, то костру не более трех-четырех дней…
– Во-от, – протянул Седой. – В правильном направлении идете, товарищ! Дальше смотрим…
– А что еще? – спросил Дрюня. – Я все сказал.
– Нет, не все. Вон по краям кострища просматриваются старые, почерневшие угли и зола темно-серого цвета. Значит?
– Значит, костер жгли здесь неоднократно, – воспрянул духом Дрюня. – «Стол» и «лавки» накрывались, скорее всего, плащ-палатками, поскольку трава примята равномерно и вся пожелтела от отсутствия воздуха. Это говорит о том, что здесь у боевиков постоянная столовка. Общепит…
– Вот теперь по костру все! – удовлетворенно кивнул Седой и продолжил путь.
У подворья на отшибе собрались все разведчики. Быстро рассредоточились вдоль забора, и Седой с Экстримом подошли к воротам. Сапер протянул руку к веревке, накинутой на плетень, но Седой вдруг отдернул его руку. Михаил удивленно взглянул на командира.
– Не нравится мне эта веревка. – Седой внимательно рассматривал узел. – Смотри, узел затянут намертво. Разве так завязывают веревку, если хотят, чтоб петля свободно накидывалась и откидывалась? Нет, здесь расчет как раз на то, что веревку будут срывать или резать. То есть давать ей натяжение. Так?
– Так. Сейчас гляну. Отойдите-ка, товарищ командир! – Тон сапера вдруг стал официальным.
– Во как! – Седой удивленно поднял брови, но, поймав укоризненный взгляд сапера, примирительно поднял руки и отошел, присев за камень забора.
Экстрим некоторое время возился у забора, потом вдруг крякнул и выругался. Седой подобрался к нему и заглянул за плетень. Михаил присел у забора, уже находясь во дворе…
– Сука! Чуть не прозевал! – Сапера колотило крупной дрожью.
– Что? – выдохнул Седой.
– Нехилое с-с-сооружение! – Мишка все никак не мог успокоиться. – От веревки темная леска была протянута к «Ф-1». Если «эфку» заметят и леску обрежут, то вот – под веревкой шашка с «МУВом», а шпилька – на пружинке. Режешь леску, шпилька вылетает, и саперу кабздец!
Седой рассматривал упрятанную между ветками плетня плитку 200-граммовой тротиловой шашки. Веревка надежно скрывала ее от посторонних глаз, и прав был Мишка – только чудо спасло его и ближних к забору разведчиков от неминуемой смерти: их всех посекло бы осколками камня…
– Но и это еще не все. – Сапер встал на корточки и осторожно раздвинул траву в метре от забора. Прямо на них глядела выпуклым корпусом мина «МОН-50», установленная на раздвижных металлических ножках, вдавленных в землю. От этой заразы леска протянута к «эфке». Обрезав верхнюю растяжку на
