Та развернула его и удивленно вскрикнула-.
Рассказчик ненадолго умолк и вынул сигарету. Спичка осветила его иронически усмехающееся лицо. Он выпустил струйку дыма и продолжал:
— Когда я перебрался на новую квартиру, уже стемнело. Надо было пойти куда-нибудь поесть. Голоден я был как волк, ведь со вчерашнего вечера во рту у меня не было ни крошки. На перекрестке я чуть не столкнулся с какой-то женщиной. Не сразу я узнал в ней хозяйку. Меховая шубка делала ее непривычно толстой.
— Куда вы? — тревожно воскликнула она.
— Ужинать.
— А я было испугалась, что вы к нам. Вы у нас книгу забыли, но, бога ради, не приходите. Лучше уж я вам ее с девчонкой пришлю.
— Ноги моей в вашем доме не будет.
Я хотел уйти, но она меня остановила.
— Вы не поняли. Не подумайте, что я вам угрожаю. Просто вам нельзя к нам приходить — муж может сделать с вами что-нибудь ужасное.
— Но почему? Ведь я…
— Да, но он не может поверить, что вы вернули мне вексель просто так, — смущенно выдавила она. — По себе судит…
Я спросил, куда она идет.
— К матери. Не могу я с ним оставаться.
Ее откровенность и спокойная твердость удивили меня.
Мы прошли до трамвайной остановки. Она протянула мне руку и сказала с мрачной решимостью:
— Дайте мне ваш адрес. Если что случится, я вас найду.
Пожилой господин окинул взглядом опустевший бульвар, перечеркнутый длинными черными тенями тополей.
— Ничего не случилось. Может, она и вправду решила развестись, а может, относилась к разводу как к оскорблению гораздо более сильному, чем те, к которым она привыкла дома. Люди легко мирятся с ложью, фальшью, неискренностью и еще легче забывают. Искать меня она не стала. Недели через две после нашей встречи я вновь столкнулся с ней на улице. Завидев меня, она торопливо юркнула в ближайшую кондитерскую. Видимо, муж успокоился и супруги помирились. Им повезло. Подряд был отдан кому следует. «Игра» удалась.
Он засмеялся и добавил:
— Однажды вечером ко мне кто-то постучался. Оказалось, мой бывший хозяин. Явился выяснить, почему я все-таки отдал вексель его жене. Ну и узнать, как я поживаю, потому что, видите ли, он убедился, какой я благородный молодой человек!
— Что же вы ему ответили? — спросил рассказчика собеседник.
— Ничего. Пожал плечами и попросил его убираться ко всем чертям. Он и ушел… в твердом убеждении, что я — круглый болван.
— Но вы же могли уничтожить вексель?! Для них это было бы самым сильным наказанием, — помолчав, заметил молодой человек.
— Все равно я ничего бы не добился. Предприниматель дал бы ему новый вексель, только и всего. А для меня главное было показать им мое презрение. Потому и вексель отдал. В том-то и беда, что чувства распоряжаются нами наравне с разумом… Конечно, правильнее всего было бы пойти к прокурору. Но с одной стороны, я был тогда слишком неопытен, а с другой — уже немного разбирался в порядках, какие царили в обществе, с которым меня не связывали ни общие интересы, ни общие стремления. Кроме ненависти и отвращения это общество ничего у меня не вызывало. Так вот и получилось, что я, пытаясь извести блоху, сжег одеяло.
Он бросил окурок и откинулся на спинку стула.
Молодой человек задумался.
— Да, мы часто так поступаем, — проговорил он наконец. — Вероятно, вы правы. Но какое значение имеет вся эта психология, если результат все равно один и тот же? Мне кажется, всему причиной наше никудышное или, вернее, никакое общественное воспитание. Тут-то и кроется психологическая разгадка…
Приближалась полночь. Гроза прошла стороной. Окутанные прозрачной дымкой горы, казалось, таяли в сияющем, усыпанном звездами небе. Уборщики мыли бульвар. Холодная струя с шипением обрушивалась на пpoгретый за день камень, и от него одуряюще пахло землей. Город утих, улицы опустели. Рядом с кассой, за которой дремало бесстрастное лицо хозяина, стоял включенный радиоприемник. Хриплое контральто с усталой страстью исполняло какое-то там танго — тоскливый стон, долетевший сюда из какого-нибудь бара на другом конце укрытой ночной тенью земли.
Собеседники пожали друг другу руки и распрощались. Молодой человек выглядел усталым и по- прежнему задумчивым. Сделав несколько шагов, он оглянулся, словно вспомнил о чем-то и теперь не знал, догнать ли ему своего старшего товарища или нет.
Но тот повернул за угол и скрылся.
Примечания
1
Рученица — болгарский народный танец, исполняемый в одиночку или вдвоем «на перепляс».
2
Черга — домотканое шерстяное покрывало, в зависимости от выработки, рисунка и размера используемое как одеяло, ковер или просто половик — палас.
3
Кметство — исполнительный орган при общинном совете (община — административная единица, охватывающая тот или иной населенный пункт). Во главе его стоял кмет, назначаемый властью чиновник. Ныне кмет — выборный председатель общинного народного совета.
4
Поскольку в Болгарии почтовые отделения небольших населенных пунктов не имели своего транспорта, право отвозить почту в окружной центр или на железнодорожную станцию продавалось с торгов.
