это его окончательно перепугало. Он позабыл все, что намеревался сказать Вульфу, повернулся ко мне, нелепо пискнул и ударил ногой по бедру. Я схватил его за плечи, усадил на место, после чего злобно прошипел:
– Если вы попробуете еще хоть одну подобную шутку, я скручу вас веревками.
Дреммонд, сидевший по другую сторону Бауэна, с опаской отодвинулся подальше. Кое-кто повскакивал с мест.
Вульф сказал:
– Садитесь, джентльмены. Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Никаких причин для волнения нет. Арчи, будь добр, передвинь стул мистера Бауэна поближе, я хотел бы лучше видеть его во время нашей беседы. Если его необходимо подтолкнуть, действуй.
Я поднялся и предложил биржевому маклеру отыскать свои ноги. Он не шевелился, не поднимал головы, руки вцепились в брюки на коленях, а на лице и шее появились пятна самых разных цветов. Меня удивило, что нет желтого цвета.
Я сказал чуть громче:
– Шевелитесь же, иначе я это сделаю.
За моей спиной раздался голос Бретта:
– Вам вовсе не требуется доказывать свою напористость. Посмотрите на этого беднягу!
– Вот как? – огрызнулся я, не поворачивая головы. – Интересно знать, это вас он ударил по ноге?
Я схватил Бауэна за воротник, приподнял его, поставил на ноги, после чего он пошел. Признаю, что вид у него был жалкий. Он на секунду задержался, пытаясь найти сочувствие у своих товарищей, и заговорил дрожащим голосом:
– Ребята, вы понимаете, почему… если я сейчас ничего не говорю… не возражаю… на эти нелепые…
Он никак не мог закончить, поэтому я придвинул ему стул и усадил его, сам же примостился на уголке стола Вульфа так, чтобы видеть Бауэна. Вульф сказал:
– Мистер Бауэн, мне не доставляет никакого удовольствия продолжать вас истязать в присутствии ваших друзей, но в любом случае мы должны обождать приезда полиции. Только что вы употребили слово «нелепые». Разрешите позаимствовать его у вас. Вы самый нелепый убийца, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться. Я недостаточно с вами знаком, чтобы сказать, является ли причиной этого ваша невероятная тупость или же неоправданная беспечность. Как бы там ни было, вы запланировали самое рискованное убийство, как будто это была игра.
Я вовсе не издеваюсь над вами и отнимаю у вас всякую надежду и силу духа, дабы вы прекратили ненужное сопротивление.
Итак, вы присвоили большую сумму денег доктора Бартона, который имел дело с вашей фирмой. Я ничего не знаю о механизме данного хищения, все это будет установлено экспертами прокуратуры, которых направят проверять бухгалтерские книги учета. Вам стало известно, что доктор Бартон обнаружил данное хищение, и в субботу вы отправились к нему с апелляцией. Одновременно вы придумали другой способ действия на случай, если с уговорами ничего не получится. Вы находились у Бартона в кабинете в то время, как он прошел к жене спросить, настолько ли она любит Эстелл Бауэн, чтобы ради нее пойти на большую жертву. В это время вы украли его пистолет из ящика письменного стола и сунули его к себе в карман. Поскольку вы были близкими друзьями, вы, конечно, уже давно знали, где доктор Бартон держит оружие, а если нет, то слышали, как он об этом заявил в моем кабинете неделю назад, когда рассказывал об обстоятельствах последнего визита Чапина в его дом. Продолжаю. Миссис Бартон ответила, что она не настолько любит Эстелл Бауэн, чтобы пойти на большую жертву, и доктор Бартон сообщил вам о своем решении… Может, вы хотите выпить?
Бауэн ничего не ответил и не шелохнулся. Майкл Эйерс подошел к столу и налил полстакана ржаного виски и принес его Бауэну, но тот не обратил на него внимания. Тогда Эйерс, пожав плечами, выпил его сам.
Вульф продолжал:
– В двадцать минут седьмого вы ушли. Вас никто не провожал в приемную, вы хлопнули дверью, но не закрыли ее и снова вошли в квартиру. Так или иначе, но Бартоны решили, что вы ушли. Вы прислушались. Убедившись, что никого нет, вы подошли к телефону. В ваших руках были перчатки. Чтобы они не мешали вам, вы положили их на стол. Но до того, как вас соединили, вас напугал звук шагов в гостиной. В ужасе вы побежали в тот тайник, который приглядели заранее: кладовую за занавесом, поблизости от двойной двери, рядом с которой находился выключатель. Вы успели скрыться за занавесом, как раз вовремя, чтобы вас не заметила мисс Бартон, уезжавшая в гости.
Вы сообразили, что забыли свои перчатки на столе, а они вам были нужны, чтобы не оставить следов своих пальцев на пистолете и… кстати, пришло ли вам в голову, что на телефонном аппарате тоже могут остаться следы? Или вы их предусмотрительно стерли? Неважно, можете не отвечать.
Вы не сразу побежали за перчатками, ибо вам надо было взять себя в руки после того страха, который причинило вам появление девушки. Вы подождали и, очевидно, поздравили себя с тем, что не стали спешить, потому что почти сразу вы услышали, как отворилась двойная дверь, раздались шаги к входной двери, ее открыли. Это пришла Дора Чапин, которую вызвали причесать миссис Бартон.
Мистер Чапин днем в субботу уехал из дома и вернулся довольно поздно… Конечно, вы не могли предвидеть, что ваш звонок к Чапину, приблизительно без пяти минут семь, случайно совпадает с моментом возвращения Чапина домой, точнее сказать, он застал его в вестибюле дома 203 на Перри-стрит. Телефонистка окликнула его, так что он разговаривал с вами непосредственно с коммутатора и телефонистка слышала решительно все. Можно предположить, что вы подделались под голос доктора Бартона, и довольно удачно, потому что мистер Чапин был обманут. Он на несколько минут поднялся к себе наверх, почти сразу же спустился и поехал на такси на Девятнадцатую улицу.
Позвонив Чапину, вы снова вернулись в кладовку и стали ждать. Полагаю, что пульс ваш учащенно бился, во рту пересохло, вы потели. Полагаю, ожидание казалось вам бесконечным. Позднее вас поразило, что прошло лишь тридцать пять минут после вашего звонка. Наконец он приехал, его впустила в приемную горничная, и он сел на стул. В своей кладовке вы прислушались, выбрал ли он стул, стоящий к вам спинкой. На руках у вас были перчатки, пальцы сжимали оружие. Вы ждали звука шагов доктора Бартона. Вот он пересек гостиную, и в то же самое мгновение, когда вы услышали, что он нажал на дверную ручку, вы зашевелились. Вот тут надо сказать, вы проявили и расторопность, и аккуратность. Ваша левая рука нащупала выключатель у края занавеса, вы нажали на кнопку, и приемная погрузилась в темноту, лишь небольшая полоска света выбивалась из-под двери гостиной. Доктор Бартон отворил ее. Пользуясь темнотой, вы выскочили из кладовки, столкнули Чапина с кресла на пол, что было нетрудно проделать с калекой, не правда ли, мистер Бауэн? К этому времени Бартон подоспел к месту происшествия, и вы всадили в него четыре пули на близком расстоянии. Света из гостиной было вполне достаточно, чтобы видеть, куда стрелять. Потом вы отбросили пистолет в сторону и удрали, заперев двойную дверь. В холле вы добежали до лестницы, не вызывая лифта, спустились в подвал, а оттуда к служебному входу. Вы рассчитали, что даже если вы столкнетесь с кем-либо, то особой опасности вам в этом не будет, потому что вина Поля Чапина будет настолько очевидной, что никто не станет задавать вопросов за пределами квартиры доктора.
Вы допустили массу ошибок, мистер Бауэн, но ни одна из них не была столь идиотской, как ваша ставка на очевидность вины Поля Чапина, потому что именно она породила все остальные. Почему, черт побери, вы не включили свет опять, когда вышли из приемной? И почему не подождали хотя бы пару минут, чтобы Чапин и Бартон могли перемолвиться хотя бы несколькими фразами? Вы могли бы застрелить его чуть позднее. Второй непростительный промах – ваша беспечность относительно перчаток. Я понимаю, вы были настолько уверены в отношении Чапина, что на все остальное не обратили никакого внимания, полагая, что это не будет иметь значения. Вы действительно хуже любого новичка, вы действовали, как осел. Заявляю вам, что ваше разоблачение никому не делает чести, а мне – тем более. Пфуй!
Вульф резко замолчал и вызвал звонком Фрица, дабы тот принес пива. Пальцы Бауэна сплетались и расплетались, потом сжимались в кулаки. Он дрожал с ног до головы, у него не осталось ни мыслей, ни нервов, ни выдержки, ничего, кроме животного страха.
К нему подошел Леопольд Элкас и остановился в трех шагах. Мне вдруг показалось, что он хочет его
