– О, нет, нет, дядя Филип. Я вовсе не такая красивая, как мама.
Он засмеялся, но так и не выпустил меня из своих объятий. Мне стало неудобно. Я знала, что дядя Филип любит меня, но иногда я чувствовала себя слишком взрослой для его нежных объятий и заботы, и это приводило меня в замешательство. Я попыталась вежливо освободиться из его рук, но он продолжал крепко держать меня в своих объятиях.
– Мне нравится твоя прическа сегодня, – сказал он. – Эта челка делает тебя очень взрослой и утонченной.
Он мягко коснулся моего лба.
– Спасибо, дядя Филип. Мне нужно пойти к главному входу. Тетя Триша может приехать в любой момент.
– О, да, Триша, – усмехнулся он. – Эта женщина временами сводит меня с ума. Она не может спокойно усидеть на месте. Она всегда носится, крутится, вертится то там, то здесь, а кисти ее рук… они подобно двум птицам, привязанным к запястьям и рвущимся на волю.
– Это потому, что она актриса, дядя Филип.
– Конечно, театр, – весело сказал он. Но его взгляд был серьезен, и он все еще держал меня в руках, глядя сверху вниз.
– Мне нужно идти, – повторила я.
– Мне тоже. Еще раз с днем рождения, – он снова поцеловал меня в щеку, прежде чем меня отпустить.
– Спасибо, – я заторопилась прочь. Что-то задумчиво-тоскливое в его взгляде вызвало в моем сердце трепет.
Войдя в вестибюль, я сразу увидела маму, встречающую тетю Тришу. Они стояли обнявшись, я бегом через вестибюль побежала к ним. На тете Трише было темно-красное платье, подол которого доходил ей до лодыжек, и, когда она поворачивалась, юбка платья развевалась как у танцовщицы фламенко. На ней были босоножки с ремешками, доходившими до икр, а на плечи была накинута белая шаль. Темно-каштановые волосы были зачесаны назад и заколоты в пучок на затылке, и, как мне казалось, это выглядело очень эффектно. Ее туалет дополняли длинные серьги из морских раковин.
– Кристи, дорогая! – воскликнула она и протянула ко мне руки. – Только взгляни на себя. – Она отстранилась и держала меня за плечи. – Ты становишься все прекрасней! Для сцены – это самое главное, Дон.
– Возможно, – сказала мама, с гордостью глядя на меня. – Триша, ты не голодна?
– Безумно. О, не могу дождаться твоего праздника.
– Я попрошу Джулиуса принести твои вещи в дом. Для тебя приготовлена… комната Ферн, – добавила мама.
– Разве она не оставит колледж по такому случаю? – спросила тетя Триша, широко раскрыв глаза от удивления.
– Да, но она согласилась остановиться в отеле. – Взгляд, которым обменялись мама и тетя Триша, объяснил все: и то, как мама рада, что тетя Ферн остановится в отеле, а не дома, и то, что возникли новые проблемы, которые мои родители постараются обсудить наедине. Но и у стен есть уши, и мы оба – Джефферсон и я – знали, что у тети Ферн снова какие-то серьезные неприятности в колледже.
– Идем, – пригласила мама, – я тебе покажу кое-что особенное на кухне. Ты же знаешь, как Насбаум любит суетиться вокруг тебя. А мы этим воспользуемся.
– Хорошо. Кристи, в моем чемодане лежат программы шоу.
– О, спасибо, тетя Триша.
Я снова поцеловала ее, и они с мамой пошли на кухню, без умолку болтая и не давая друг другу закончить предложение.
Остаток дня тянулся невероятно медленно. Конечно, я была вся в ожидании Гейвина и старалась быть у входа при любой возможности. Наконец, далеко за полдень из аэропорта прибыло такси. Я бросилась вниз по ступенькам, надеясь, что это дедушка Лонгчэмп, Эдвина и Гейвин, но вместо этого увидела выходящую из машины тетю Ферн.
На ней были старые джинсы и выгоревший свитер. Она изменилась с тех пор, когда я видела ее в последний раз. Тетя Ферн остригла свои волосы, свои прекрасные длинные черные с блеском волосы, которые, как говорил папа, так напоминали ему волосы его мамы. Мое сердце упало от предчувствия, как он будет расстроен.
Тетя Ферн была почти такой же высокой, как папа, а фигурой напоминала манекенщицу: у нее были длинные ноги и стройное тело. Несмотря на все то ужасное, что она делала: курила все подряд, пила даже в ранние утренние часы, – ее лицо было на редкость чистым и мягким. У нее были такие же, как у папы, темные глаза, только меньше и уже, отчего временами ее взгляд становился откровенно злым. Я терпеть не могла, как она кривила верхнюю губу в уголке рта, когда что-либо ее раздражало.
Достань оттуда сумку, – приказала она водителю, когда тот возился с чемоданами. Затем она увидела меня.
– Ну, разве это не сама принцесса?! С шестнадцатилетием! – произнесла она и достала пачку сигарет из заднего кармана. Брюки так облегали ее фигуру, что я не могла представить, что в карманах есть место для чего-нибудь. Она вытащила сигарету и закурила, глядя на отель. – Каждый раз, когда я возвращаюсь сюда, меня всю передергивает, – пробормотала она.
– Привет, тетя Ферн, – наконец выговорила я. Быстрая улыбка пробежала по ее лицу.
– Где, черт возьми, все? В своих кабинетах? – язвительно добавила она.
– Мама в доме с тетей Тришей, а папа работает за домом.
– Тетя Триша, – презрительно проговорила она. – Она уже перевела дух?
