человека, ограбившего банк.
Вайет с трудом скрывал досаду. Как обидно, что он не может показать приз за бросание лассо, полученный еще в тринадцать лет. Они молча смотрели друг на друга. Спутанные волосы Лайзы в беспорядке падали ей на лицо. И вдруг Вайет представил, что вот так же она должна выглядеть после ночи любви. Его опять обдало жаром. Выражение лица девушки постепенно менялось. И он готов был съесть собственную шляпу — она переживала то же самое. Лайза может говорить все что угодно, но чувствам не прикажешь. Он подошел ближе, оглушенный стуком собственного сердца, не сводя взгляда с ее губ, страстно желая ее поцеловать.
Хлопнула входная дверь. Вайет обернулся и вопросительно посмотрел на запыхавшегося Клетуса.
— Мальчик мой, я тебя совсем заждался!
— Что случилось, дед?
— Нужно помочь Мертил Джентри. Бедняжка в последний раз звонила уже в слезах и умоляла найти тебя, как только ты вернешься.
Мертил Джентри, старенькая вдова, жила на Пайк-стрит уже около шестидесяти лет. Несколько дней назад речь могла идти исключительно о соседских детях, помявших цветы, но сейчас, после кражи машины, кто знает…
— С ней все в порядке? — спросил Вайет.
— Ну, насколько я знаю — да.
Вайет покосился на Лайзу.
— Дед! Ты скажешь, в чем дело или нет?
Клетус щелкнул подтяжками.
— Скажу, скажу… И нечего раздражаться. Беда случилась с ее кошкой — она опять залезла на дерево и не может спуститься. А Мертил говорит, что ты — единственный, кому она может доверить свою любимицу.
Кровь ударила Вайету в голову. Ему страшно захотелось провалиться сквозь землю вместе с Мертил Джентри и ее дурой кошкой.
— Что случилось? Ты что, язык проглотил?
Лайза смотрела на него. Она не сказала ни слова, лишь многозначительно приподняла бровь. Сжав зубы, Вайет поставил последнюю коробку на стол, кивнул и вышел, хлопнув дверью. До него донеся голос деда:
— Ты можешь мне объяснить, какая муха его укусила?
Ответа он не расслышал. Ну и ладно! Пусть Лайза рассказывает Клетусу о том, что считает его единственного внука хлюпиком из церковного хора.
Вайет захлопнул багажник и сел в машину. Он был зол как черт. Если бы Клетус дал ему еще пять секунд! Он вспомнил глаза Лайзы. Еще пять секунд — он взял бы ее за руку и притянул поближе, еще пять секунд — он обнял бы ее и поцеловал. Каких-то жалких пять секунд! У Клетуса Мак-Калли куча достоинств, но его потрясающая способность появляться в самый неподходящий момент…
Проезжая на юг по Мейн-стрит, Вайет вяло помахал старикам, как всегда собравшимся у парикмахерской Эда, свернул на Пайк-стрит и припарковался у маленького белого домика Мертил Джентри. Хрупкая седая старушка встретила его прямо на пороге и лично проводила на задний двор. Как будто он ни разу там не был! В нем опять поднялась волна глухого раздражения, и, ругаясь про себя последними словами, он полез на дуб. Зацепившись за ветки, шляпа слетела на землю, но он в конце концов добрался до шипящей и царапающейся кошки. Когда он спустился, Мертил тут же подхватила свое толстое рыжее сокровище и заворковала:
— Ну вот, Дейзи, теперь ты в безопасности. Бедная детка!
Шериф поднял с земли шляпу, попрощался с Мертил и вернулся в офис. Слово «примерный» назойливо звучало у него в ушах. Ну и словечко. Примерный и славный! Славными бывают щенки, весенние цветочки и старая удобная одежда. Тошно, аж зубы сводит! Он вышел из машины, зашел в офис и очень «славно» хлопнул дверью. Видите ли, Лайза так считает! Ну и прекрасно! Она вообще может думать все что угодно. Он не собирается больше прыгать перед ней на задних лапках. В конце концов, и у него есть гордость. И вообще, на ней свет клином не сошелся. Конечно, никто не сможет заставить так биться его сердце, но теперь это не имеет значения. Вайет Мак-Калли принял решение. Все!
— Клейт, одолжи мне свои кожаные штаны, — попросил Вайет несколькими часами позже.
— Одолжить тебе что? — пробурчал Клейт.
Покосившись на приятеля, Вайет осмотрелся вокруг. Из громкоговорителя раздавался голос комментатора. Около другой арены зрители приветствовали очередного победителя. Где-то поблизости ржали лошади, а на проселочной дороге дочь Клейта, Хейли, с двумя мальчишками развлекалась, прыгая через лужи.
— Мне нужны твои кожаные штаны. Я собираюсь прокатиться на Дьяволе.
— Ты с ума сошел? Я как-то попробовал, так эта тварь сбросила меня, я и охнуть не успел. И вообще, с чего это ты решил принять участие в родео?
Вайет не ответил. Он неотрывно следил за темноволосой женщиной, сидящей на противоположной трибуне. Решение проехаться на буйном жеребце он принял всего две минуты назад, когда Лайза поцеловала Батча Бруннера, продержавшегося в седле три или четыре секунды.
Проследив за взглядом Вайета, Клейт изумленно вопросил:
— Так это из-за нее ты собираешься строить из себя дурака?!
Вайет ответил, продолжая мрачно смотреть на Лайзу:
— Иногда мужчина должен напомнить, что он мужчина.
— Будь я проклят! — покачал головой Клейт после длительного молчания.
— Как тебе будет угодно. Так что насчет штанов?
Клейт хмыкнул и начал расстегивать ремешки.
— Штанов мне не жалко. Вперед, ковбой!
— Теперь ты понимаешь, почему родео — главное спортивное зрелище в Южной Дакоте? — спросила Мэлоди Мак-Калли.
Лайза, не видевшая раньше ничего подобного, действительно была удивлена. Пахло жареными хот- догами, картошкой фри и блинчиками. Казалось, что голос комментатора слышен аж в Вайоминге. А ковбоев сколько!
Лайза посмотрела на Мэл:
— Все это безумно интересно. Видишь вон того ковбоя? Пять минут назад он выражался так, что у меня волосы дыбом встали. А за несколько секунд до того, как лошадь его скинула, могу поклясться, он молился непорочной Деве Марии. Объясни мне, пожалуйста, еще раз, почему вполне нормальные с виду мужчины лезут на разъяренных диких быков и лошадей, у которых одно желание — сбросить седока. Ведь так и покалечиться недолго.
— Пожалуйста, не говори при мне это слово.
— Какое?
— Непорочная.
— А что в нем плохого?
Мэл передернула плечами.
— Ничего. Но мне через пару месяцев исполнится тридцать и…
Лайза отвлеклась от происходящего и внимательно посмотрела на светловолосую, голубоглазую девушку, сидящую рядом, с которой подружилась месяц назад. Мэлоди Мак-Калли в отличие от многих других городских дам встретила их с Джилиан очень радушно. Она была по-своему привлекательна, хотя всегда ходила в джинсах, ругалась как заправский матрос и с легкостью управлялась с хозяйством. Приходилось только дивиться, как это люди не видят за напускной грубоватостью мягкое, доброе сердце.
— Мэл, ты хочешь сказать, что ты — девственница?
— Я же просила тебя не говорить это слово. — Мэл запнулась. — А если и да, то что?
