составили новый авангард. До набережной оставался квартал.
Предводитель буров, кряжистый мужчина лет пятидесяти, как-то разглядел в Карле Голливуде командира, и вдвоем они быстро подсчитали, какие силы есть для последнего рывка. Из всего разговора Карлу запомнились только слова бура: 'У вас зулусы. Хорошо'. Передовые буры были вооружены автоматами с высокоэсплозивными нанотехнологическими обоймами, из которых могли бы превратить толпу в завал пережеванного мяса, но стреляли все разом, по команде, когда кулаки подбегали на сабельный удар. Время от времени кто-нибудь вскидывал автомат и давал очередь по окнам; снайперы тряпичными куклами сыпались из темноты. Вероятно, у буров были какие-то приборы ночного видения. Спенс внезапно тяжело обвис у Карла на руке, и тот понял, что полковник теряет сознание. Он перебросил винтовку через плечо, нагнулся и взвалил Спенса на спину.
Они добрались до набережной и заняли оборону. Сразу встал вопрос: есть ли лодки? В этой части Китая, которая лежит ниже уровня моря, лодок всегда было больше, чем велосипедов. Похоже, все они спустились в Шанхай по мере продвижения кулаков, и отряду, едва он оказался у реки, предстали тысячи лодочников, рвущихся предложить свои услуги. Впрочем, как верно заметил предводитель буров, самоубийственно делить отряд по маленьким весельным лодкам; за варварские головы кулаки платили большое вознаграждение. Безопаснее дождаться, пока к берегу подойдет суденышко побольше, сговориться с капитаном и погрузиться всем вместе.
Несколько таких корабликов, от моторных яхт до рыболовецких траулеров, уже наперегонки летели к берегу, расталкивая органическое кишение джонок.
В легких начало отдаваться ритмическое биение. Сперва оно казалось барабанными боем, но с приближением стало ясно, что это сотни или тысячи глоток выкрикивают в унисон: 'Ша! Ша! Ша! Ша!' Нанкинский проспект начал извергать на Банд толпу народа, который тут же разбегался по набережной.
Армия гоплитов, обученных солдат в боевом облачении, двигалась к реке шеренгами по двадцать, занимая всю ширину Нанкинского проспекта. Это были не кулаки, а регулярная армия, передовой отряд Поднебесной, и Карл Голливуд внезапно осознал, что от цели тридцатидневного перехода к Хуанпу их отделяют лишь Карл Голливуд с винчестером сорок четвертого калибра и горстка легко вооруженных гражданских.
Изящная яхта подошла наконец на несколько метров к берегу. Уцелевший израильтянин свободно владел пекинским и уже вступил в переговоры с капитаном.
Одна из бурских женщин, жилистая старушка в черной шляпке, намертво пришпиленной поверх седого пучка, что-то сказала предводителю. Тот кивнул, поймал ее лицо ладонями и поцеловал.
Она повернулась спиной к набережной и пошла к наступающей колонне. Редкие китайцы, еще остававшиеся на Банде, расступались из уважения к возрасту и вероятному безумию.
Переговоры с капитаном, похоже, застопорились. Карл Голливуд видел, как отдельные гоплиты подпрыгивают на два-три этажа и головой вперед влетают в окна 'Катай-отеля'.
Бурская бабушка дошла до середины Банда. Предводитель поднебесной колонны замахал рукой со встроенными в броню дулами – с дороги, дескать. Бурская женщина старательно опустилась на колени, молитвенно сложила руки и наклонила голову.
В следующее мгновение она стала жемчужиной света в пасти дракона. За секунду жемчужина выросла до размеров дирижабля. Карлу Голливуду хватило ума закрыть глаза и отвернуться, но упасть на мостовую он не успел, и это сделала взрывная волна, бросившая его плашмя на гранитные плиты набережной и заодно унесшая добрую половину одежды.
В сознание он пришел не сразу, ему показалось, что примерно через полчаса, хотя, когда он открыл глаза, с неба еще сыпались обломки, и значит, вряд ли прошло больше пяти минут. Белая яхта лежала на боку, команда плавала в реке. Еще через минуту подошел траулер и шкипер, поторговавшись самую малость для приличия, забрал весь отряд. Карл чуть не забыл Спенса, а когда вспомнил, понял, что от слабости не может его поднять, поэтому просто втащил на борт с помощью двух молодых буров – одинаковых близнецов лет, наверное, тринадцати. Пока траулер вез их через Хуанпу, Карл Голливуд лежал на груде рыбачьих сетей, словно мешок с костями. Отсюда он видел сорокаметровый кратер посреди Банда и внутреннее убранство комнат 'Катай-отеля', аккуратно вскрытого бомбой в теле бурской женщины.
Пятнадцать минут, и они ступили на улицы Пудуна. Карл Голливуд прибыл за распоряжениями в местный новоатлантический лагерь и потратил несколько минут на письмо вдове полковника Спенса, скончавшегося от потери крови на пути через Хуанпу.
Потом он расстелил на земле бумаги и вернулся к делу, которым занимался в гостинице последние несколько дней, а именно, к поискам Миранды. Время поджимало. Он только что осознал, что в успехе этих поисков кроется единственная надежда спасти десятки тысяч людей, сгрудившихся на мертвых улицах Пудунской экономической зоны.
Победное шествие Кулаков; торжество Поднебесной; беженцы в подводном царстве; Миранда
Хуанпу замедлила продвижение поднебесного воинства к морю, но они переправились выше по течению и продолжали наступать к северу, на Пудунский полуостров, гоня перед собой толпы голодных крестьян, таких же, как те, что явились их провозвестниками в Шанхай.
Население Пудуна: варвары, китайцы из Прибрежной Республики, боявшиеся преследований со стороны поднебесных собратьев, и сестренки Нелл – треть миллиона девочек, сами по себе отдельная фила – оказались зажаты между Поднебесной на юге, Хуанпу на западе, Янцзы на севере и океаном на юге. Всякое сообщение с искусственными островами было прервано.
Геотекторы 'Империал Тектоникс' в своих классических и готических замках на вершине Нового Чжусина всеми силами пытались перекинуть мосты между островом и Пудуном. Довольно просто было бы навести понтонную или подвесную переправу, но Поднебесная умела теперь взрывать их быстрее, чем они строились. На второй день осады по программе геотекторов остров выпустил к Пудуну умкоралловую псевдоподию, укорененную в морском ложе, однако такие вещи требуют времени; по мере того, как все новые беженцы прибывали в Пудун, неся жуткие вести о наступлении Поднебесной, становилось ясно, что с перешейком не поспеть.
Разноплеменные лагеря расползались к северу и к востоку, теснимые напором беженцев и страхом перед Поднебесной. Постепенно они захватили и застолбили несколько миль береговой линии. Южный фланг заняли новые атланты, готовые отбить нападение с побережья. Дальше цепочка лагерей тянулась к северу, изгибаясь вместе с береговой линией и сворачивала на восток вдоль Янцзы, где с другого фланга укрепились ниппонцы, охранявшие от нападения с аллювиальной равнины. Центральный отрезок защищало от фронтальной атаки воинство-племя Нелл, двенадцатилетние девочки, сменившие бамбуковые колья на более современное оружие, собранное из новоатлантических и ниппонских портативных источников.
Карла Голливуда мобилизовали сразу по прибытии в расположение новоатлантических частей, как ни уверял он, что его теперешние исследования будут куда действенней. Однако вскоре с самого верха пришел новый приказ. Первая часть восхваляла 'героический' поступок Карла Голливуда, выразившийся в спасении из Шанхая покойного полковника Спенса, и намекала на вполне возможное посвящение в рыцарство, если он когда-нибудь выберется из Пудуна. Во второй его назначали чрезвычайным и полномочным послом при Ее Королевском Высочестве принцессе Нелл.
Прочитав эти слова, Карл в первое мгновение опешил, что его государыня считает Нелл ровней, но, подумавши, согласился, что это и правильно, и дальновидно. Он видел Мышиное Воинство (как, по неведомой причине, именовали себя девочки) на улицах Пудуна и понял, что они действительно в некотором роде – новая этническая группа, и что Нелл – их несомненная предводительница. У Виктории были все основания уважать новую монархиню. К тому же, Мышиное Воинство защищало сейчас от плена и мучительной смерти множество новых атлантов, так что признать их было шагом весьма разумным.
Карлу Голливуду, влившемуся в новое племя какие-то месяцы назад, выпало отнести привет и поздравления Ея Величества принцессе Нелл, девочке, о которой он много слышал от Миранды, но которую он сам никогда не видел и даже не представлял. Не требовалось особых размышлений, чтобы увидеть за этим руку лорда Александра Чон-Сика Финкеля-Макгроу.
Освобожденный от повседневного несения службы, он на третий день осады вышел из новоатлантического лагеря и зашагал на север вдоль пляжа. Каждые несколько ярдов он натыкался на
