Митькин труп, пролежавший весь день на солнце, неприятно попахивал. Мы обошли его окружной дорогой, но и дальше было не легче – трупы валялись на всем протяжении до деревни. Сподвижники Рачного – небритые мужчины средних лет, кто в камуфляже, кто в брезентовом комбинезоне… Один форсил вполне «партикулярным» пиджаком средней ценовой категории, из нагрудного кармашка выглядывал сопливый уголок носового платка. Своих покойников спецназ забрал. В канаве у плетня мы наткнулись на тело Акулины Лаврентьевны, матери Митьки, – кто-то неудачно швырнул гранату…
Виола бродила по полю и собирала рожки с патронами. Прицепила к поясу связку гранат, повертела нож в кожаном чехле, пристроила рядом с гранатами. Я тоже сделал запас, предварительно проверив исправность «Кедра».
Уже смеркалось, когда мы вошли в Опричинку. Тоскливый бабий вой висел над деревней. Ужасно представить, что тут происходило прошлым вечером. Сгорело не меньше половины домов, запах гари стоял плотный, щипал ноздри. Повсюду валялись трупы – крестьяне, люди Рачного, мертвые собаки, домашний скот. Запах разложения только формировался, но к утру, если не уберут тела… Несколько человек, пошатываясь, спускались с холма – сбежавшие в лес крестьяне возвращались домой. Кто-то копался во взорванном подворье старосты Кудима. Выла женщина на высокой душераздирающей ноте. Нас никто не замечал. Стрелкам Рачного удалось подбить один из вертолетов спецназа, он «удачно» спикировал на дом Пантелея Свирищева, пробил кабиной крышу, и теперь из нее торчал трехлопастный рулевой винт и фрагмент фюзеляжа. Двухдвигательный «Ми-8», стыренный Рачным у спецназа, совершил вынужденную посадку в огороде восьмидесятилетней Казимировны – в северной части деревни. Пассажирская модификация – иллюминаторы прямоугольной формы. Он рухнул на грядки с уже взошедшей картошкой. Почему сгорел при этом дом бабки, непонятно – вертолет выглядел относительно целым. Видно, кому-то понадобилось всадить по хате из гранатомета. Бабка Казимировна при жизни отличалась шустростью – выскочила из горящей избы в ситцевой сорочке, но подхватила шальную пулю – лежала, бездыханная, рядом с конурой. Ее венозную ногу обгладывал кобель Норман, привязанный цепью к конуре. Мы оттащили бабку подальше от свихнувшейся собаки и перелезли в соседний огород – к Евсею Конюшину. Изба Евсея не пострадала – в отличие от самого кормильца и его семьи, включающей хромую супругу Дарину и окривевшую тещу (сын у них скончался зимой от тяжелой скарлатины). Бежали к сараю, где имелся погреб, да не добежали – посекло осколками. Хоронить всех павших не было ни сил, ни желания – сельчане похоронят, когда оклемаются. Мы оттащили тела к плетню, укрыли мешковиной и решили, что не произойдет ничего ужасного, если одну ночку мы перекантуемся у Евсея. Покойникам без разницы.
Виола вернулась к вертолету в огороде Казимировны и сказала, что придет попозже. Нам было до лампочки, чем она там занимается. Мы порылись в кухонном хозяйстве, стрескали холодную картошку, старательно прожевали жесткую конину, липнущую к зубам. Отыскали запрятанную бутылку пшеничной самогонки, разделили по-братски и помянули, не чокаясь, всех погибших. Поздравили друг дружку с наступившим концом времен. Остатки пойла слили в кружку, поставили посреди стола рядом с недоеденной картошкой. Разберется, если не дура. Степан сказал, что у него отныне «пост» – он не моется. Я порылся в комоде с чистой одеждой и отправился в холодную баню. Помылся, нашел на полке опасную и чрезвычайно тупую бритву, срезал страшную бороду. Крутился с ножницами перед огрызком зеркала, удаляя с головы растительность. Вернулся в избу (Виолы не было), стал искать в потемках коротышку. Степан ворчал из глубины пространства, что его отныне нет, он улетел на другую планету воевать с покемонами. Я тоже бы куда-нибудь улетел. Сквозь дремоту слышал, как вернулась Виола, выпила самогонку, проворчав, что могли бы оставить и побольше. Чавкала картошкой, потом искала, куда бы упасть. Она блуждала по дому, и я надеялся, что она не завалится на мою тахту, говорю же, эта халда была совершенно не в моем вкусе!
Возможность улететь представилась рано утром. Мне снился розовый танк, бодро проезжающий по моему позвоночнику. Оглушительный треск порвал «умиротворяющее» сновидение. Я свалился с топчана и принялся выпутываться из набитого соломой одеяла. Мимо проскакала какая-то бешеная табуретка. Хлопнула входная дверь, Степан вывалился на улицу. «Куда его понесло?» – ужаснулся я. Бегает этот шпендель быстрее, чем думает… Я подхватил автомат и, досыпая на ходу, пустился вслед за коротышкой. В ушах гремело; такое ощущение, что во дворе Евсея совершил посадку многоцелевой бомбардировщик. Но эти был всего лишь вертолет «Ми-8» в огороде бабки Казимировны. Он ревел, дрожал и издавал звуки, похожие на «уау». Пятилопастной несущий винт, поскрипывая, бегал по кругу, разгонялся. Из чрева вертушки выпрыгнула возбужденная Виола. Ее физиономия лучилась от удовольствия.
– Я сделала его! – хохотала она. – Знания – в жизнь, вашу мать!..
И так хлопнула коротышку по плечу, что чуть не убила на месте.
Озираясь по сторонам, я припустил к вертолету. Перелез через плетень, побежал по грядкам. В деревне испуганно кричали, кто-то чесал по дороге, поднимая пыль, – видно, крестьяне решили, что представление продолжается.
– А ты еще кто такой? – схватилась за автомат Виола. Я застыл, отвесив челюсть от изумления. Потом сообразил, что я уже не тот «лешак». Побрит, подстрижен, приодет. Я поднял автомат над головой, демонстрируя, что не собираюсь стрелять.
– Охренеть! – прокричала Виола. – А ты не такой уж и древний, дядя! Да ты у нас жених хоть куда!
– Оставь комплименты! Что ты делаешь?
– Вертушку починила! Я догадывалась, что поломка незначительная. Гидроусилитель, генераторы в порядке. Винт стабилизатора практически цел, пуля попала в шестеренчатый механизм, но я его перебрала и заменила пару элементов. Поврежден лонжерон на несущем винте, но это фигня! Ну, повертит немного… Да, еще отказал один из двигателей, но второй рабочий!
Теперь понятно, чем она занималась вчера вечером.
– Ты разбираешься в конструкции вертолета? – недоверчиво спросил я.
Она захохотала:
– Я даже управлять им умею! Долгая история, дядя… Если хочешь, когда-нибудь расскажу! Ну, что, мужчины, желаете прокатиться? Или как всегда – одни на льдине? Второй раз не предлагаю. Если откажетесь, полечу одна!
Все затаенные помыслы полезли наружу. Схлестнулись неразрешимые противоречия. Снова перемены в жизни? А разве я не понял, что они очевидно назрели?! Коротышка колебался, смотря на меня почти с ужасом. Девица саркастически усмехалась, волнистые волосы трепал ветер. Хороша была, гадюка… «А ведь назрели перемены, – признался я. – Оставаться в Опричинке после всего, что тут произошло? Царство горя, земля, помеченная Дьяволом, здесь не будет покоя – даже если отстроим дом и выбросим всю гадость из головы. Нам не слиться в гармонии с окружающими людьми и природой…
– Куда ты собралась, глупая? – прокричал я. – Лететь в Россию – чистый суицид! Воздушное пространство контролируется, нас сразу собьют!
– Я знаю! – проорала девица. – Не поверишь, дядя, надоело понтоваться и прикидывать, сколько дней осталось до кладбища! Есть информация, что в Грозовой долине действует коммуна – что-то вроде еврейского кибуца, – где люди сносно живут и не дают себя обидеть. Принимают всех желающих – если те им подходят! Неужели нас не примут – такое эффективное боевое подразделение?
– Ты еврейка?
– А ты не заметил? Не отвлекайся, дядя, работай головой! До Грозовой долины мы по прямой не дотянем. Полетные условия на западе хреновые, паршивая геомагнитная зона, раньше ее не было. Полетим на юг, перепрыгнем через Каскадные горы – ерунда, там горы по колено! И окажемся в долине Ветров. А там уже можно лететь спокойно – через обитаемые места. Обогнем Каратай по дуге и через час будем в Грозовой долине. Проскочим – спецназ не успеет очухаться!
Я лихорадочно соображал. Подзабытая карта Каратая вставала перед глазами. Долина Ветров, Теплая долина, Лягушачья, Мерзлый Ключ с примыкающей к нему компактной долиной Покоя, долина Черного Камня, солидный таежный массив, а затем и Грозовая… Но на вертолете действительно быстро. Если не закрутят колдовские вихри, не будем прыгать из аномалии в аномалию, если нас не перехватят по пути…
– Коротышка, ты как?
– Готов, Михаил Андреевич! Двум смертям не позволим…
– А ты остряк! – засмеялась Виола. Судя по всему, у нее еще не стартовала очередная ломка.
– Минуточку, мэм, – крикнул я, – нужно собрать кое-какие вещи!
