телевизионный диктор срывающимся голосом сообщил, что президент скончался. Его тело должны отвезти в Вашингтон для гражданской панихиды. Потом на экране крупным планом показали искаженное горем лицо его жены, но про Спенсера не сказали ни слова. Все вокруг плакали, а Кристел сидела бледная как мел. Она не знала, куда ей позвонить, и в отчаянии набрала номер офиса Брайена. Он тоже слышал новости, и она поняла, что он плачет.
– Мне нужно узнать, может быть, Спенсера тоже ранили или убили, – произнесла она отчаянным голосом. – Ты не знаешь, куда можно позвонить?
Последовала долгая пауза, он подумал о том, что с ней будет, если это окажется правдой.
– Я посмотрю, что можно сделать, и перезвоню тебе.
Но прошло несколько часов, прежде чем он смог пробиться к кому-нибудь из своих в Белом доме. Кристел весь день провела в тревоге, ожидая его звонка. Он раздался только в девять часов вечера. К тому времени пост президента занял вице-президент Линдон Джонсон, а тело Кеннеди под всеобщий плач было доставлено в Вашингтон. Вся страна наблюдала за его супругой в забрызганном кровью костюме, стоящей рядом с гробом, в который его укладывали.
Когда Кристел услышала в трубке голос Брайена, она тут же начала плакать, испугавшись, что новости будут ужасные. Но он ее успокоил:
– С ним все в порядке, Кристел. Сейчас он в Вашингтоне, в Белом доме.
Она выслушала его как во сне и, положив трубку на рычаг, упала на кровать рыдая. Ей было жаль Джона и его жену Жаклин и дни «Камелота», которые ушли теперь навсегда.
Но это были слезы облегчения, ведь Спенсер остался жив и не пострадал.
43
Похороны превратились в траурное шествие боли и слез. Гроб везли на катафалке, двое детей стояли рядом и плакали, вся страна тоже плакала, когда маленький мальчик в последний раз поцеловал своего отца. Казалось, Америка затаила дыхание, а вместе с ней и весь мир в тот момент, когда расстреляли убийцу президента. Это были незабываемые дни, и, естественно, Кристел не имела ни малейшей возможности поговорить со Спенсером. Она не могла знать, что с ним происходит, как он себя чувствует, и не имела ни малейшего понятия, собирается ли он продолжать работать с Линдоном Джонсоном. Брайен отпустил всех своих работников и актеров в двухнедельный отпуск. Никто из них не мог работать на площадке. Нужно было время, чтобы прийти в себя. Как дань уважения президенту, которого он любил, Брайен закрыл свой офис, выражая этим свою скорбь.
Кристел улетела на ранчо и целыми днями сидела возле телевизора, следя за событиями. Даже Зеб плакал, когда смотрел похороны, и они с Джейн взялись за руки, когда показали двух детей, скорбящих о потере отца.
А в Вашингтоне Спенсер принял решение. Все эти дни он не находил себе места и плакал, как никогда в жизни. Прощание для него было слишком горьким, и его коробило от одного присутствия Джонсона. Он понял, что работать так, как он работал с Кеннеди, не сможет ни с кем другим. Спенсер действительно успел полюбить погибшего президента всем сердцем.
На следующий день после похорон он отказался от должности, пожелал Линдону Джонсону всего хорошего и несколько часов провел в кабинете, собирая вещи, в то время как по его щекам непрерывным потоком катились слезы. Он собрал папки, книги, прибавил к ним несколько сувениров в память о человеке, которого ему будет теперь не хватать всю жизнь, и ушел домой.
Элизабет увидела, как он заходит в дверь, и остолбенела. Она ходила на похороны со своим отцом, в то время как Спенсер был среди членов парламента.
– Что ты делаешь? – Она стояла посреди гостиной и ошарашенно смотрела на мужа. Он выглядел уставшим и постаревшим. Он чувствовал себя стариком, у которого отняли все его мечты и надежды. Он отказался от должности, понимая, что с гибелью президента, который значил для него так много, все его помыслы и намерения превратились в прах.
– Я отказался от должности. И пришел домой, Элизабет.
– Но это же сумасшествие. – Она продолжала в ужасе смотреть на него. Он не может с ней так поступить. Она прекрасно понимала, что он расстроен, но ведь президент все равно есть, будь то Кеннеди или кто-то другой. Он не может просто так взять и уйти. Она не позволит ему сделать это. – Я не понимаю тебя. – В ее глазах сквозили злость и горечь. – Каждый здравомыслящий человек только и мечтает о той власти, которую ты держал в своих руках. А ты взял и все выкинул?
– Я ничего не выкидывал, – сказал он. – Мечта, которую я, как ты говоришь, держал в руках, умерла. Ее убили.
– Конечно, я понимаю, сейчас нам всем очень тяжело. Но Джонсону тоже нужны помощники.
Спенсер покачал головой и устало взмахнул рукой.
– Не надо, Элизабет. Для меня все кончено. Сегодня утром я подал заявление. Если тебе нужна эта работа, пожалуйста. Я с радостью замолвлю за тебя словечко перед новым президентом.
– Не валяй дурака. Что ты теперь будешь делать?
Он теперь не мог даже открыть свой офис, у него не было для этого достаточного опыта. Но он повернулся к ней со странной улыбкой на лице. Он вдруг понял, что ему надо делать и куда идти.
– Теперь, Элизабет, мы наконец-то поставим точку. Это должно было произойти еще четырнадцать лет назад. Но и сейчас не поздно. Я, например, не хочу в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что мне уже шестьдесят пять, а моя жизнь потрачена черт знает на что.
– Что ты имеешь в виду?
Да, президента убили, но это же не значит, что для них тоже все кончено. Что с ним происходит? Но он прекрасно понимал, что с ним происходит. У него еще осталась одна мечта, и на этот раз он не собирается упускать ее.
– Это значит, что я ухожу. Я пробыл здесь слишком долго во всех отношениях. Но теперь я решил, что пора с этим покончить.
