на ум. Ничего другого и не было.
— Вот, черт! Панорама разбита, — сказал Красавчик, — но ничего, на таком расстоянии и слепой не промажет. Ну, давай, дорогая. — Рука Красавчика давила на ручку поворотного колеса. Он умел обращаться с техникой. Он был нежен и терпелив. Он разговаривал с ней, как с женщиной, и техника его слушалась. — Вот молодец! — Дуло зенитки стало опускаться вниз. — Заряжающий! Снаряд!
Юрген уже успел достать снаряд из разбитого ящика и стоял наготове. Наклонившись, он посмотрел сквозь ствол. Он увидел там башню танка. И он послал снаряд в ствол.
Еще Юрген успел увидеть, как из ствола танка вылетел снаряд. После этого отвернулся и сделал два шага к ящику со снарядами. Он слышал, как русский снаряд с грохотом врезался в стену казармы. Здесь, на открытом пространстве, звук был не таким, каким он слышался изнутри. Но дело было не только в отсутствии эха. Снаряд угодил если не точно в бойницу, то совсем рядом с ней. Отсюда грохот — во все стороны летели вывороченные кирпичные глыбы. И крики раненых солдат.
Наконец Юрген услышал выстрел их орудия, и звонкий удар снаряда о броню танка, и досадливый возглас Красавчика: «А! Рикошет!» И тут же напряженное, тихое: «Снаряд!»
— Есть снаряд! — ответил Юрген.
Он уже стоял рядом с зениткой и смотрел, как танк медленно поворачивает башню в их сторону, одновременно опуская ствол. Его руки вложили снаряд в казенник, руки Красавчика закрыли затвор и нажали спуск, пушка выплюнула снаряд. Он угодил танку в лобовую часть башни. Но это был «Т-34», лучший русский танк, ему что в лоб, что по лбу. Снаряд не пробил броню. Но башня как-то странно задергалась. Как будто заметались люди внутри, а еще вернее, что они пытались повернуть заклиненную башню. В этот момент из дверей казармы выскочила кряжистая фигура. Это был Брейтгаупт. Он бросил под днище танка две противотанковые гранаты и тут же метнулся обратно. Он всегда и во всем предпочитал простые решения, их лучший товарищ Ганс Брейтгаупт. Гранаты взорвались с оглушительным грохотом. Им показалось, что танк высоко подпрыгнул и потом грузно осел, как неживой. Что не показалось, так это пламя, которое вырвалось из задней части и быстро охватило весь танк.
Сквозь клубы черного дыма они увидели Брейтгаупта. Он стоял у дверей казармы и призывно махал им рукой. «Да, пора убираться», — подумал Юрген и побежал к казарме. За ним непривычно глухо стучали по брусчатке ботинки Красавчика. У него тоже были ватные ноги.
Они поняли, почему их отозвали с позиции. Русские танки, готовые ринуться на мост, отползали назад. Иваны на другом берегу речушки быстро закапывались все глубже в землю. Жди авиаудара! За немногие оставшиеся минуты они собрали и сложили у стены тела погибших при взрыве танкового снаряда — командира второго взвода и пятерых солдат.
Во время бомбежки товарищи находились наверху, была их очередь нести вахту у бойниц и наблюдать за передвижениями противника. И вновь Юрген отметил, что здесь, наверху, разрывы бомб отзываются не так, как внизу, в подвале. Сильно закладывало уши и вибрировала не только селезенка, но и весь живот. Одна из бомб попала в их казарму. На мгновение показалось, что сейчас рухнут стены и потолок. Но нет, обошлось. Они поднялись с пола, куда их бросила то ли взрывная волна, то ли инстинкт, и побежали в соседний каземат. Дежурившие там солдаты тоже лежали на полу, они уже никогда не встанут. В углу зияла огромная дыра. Взрыв бомбы обрушил внешнюю часть крепостной стены, устроив лестницу для атакующих. Нагромождение каменных глыб доходило почти до верха первого этажа. Единственным препятствием был полутораметровый провал в полу. Сквозь него виднелся угол конюшни.
— У тебя что с лицом? — спросил Красавчик. — При взрыве посекло?
Юрген пощупал пальцем лицо. Оно все было в маленьких порезах. Они были покрыты затвердевшей коркой.
— Нет, — ответил Юрген, — это еще с церкви. Камешки.
Появились солдаты из подвала. Отто подошел к ним, заглянул в глубь провала. Из носа и из ушей у него стекали тонкие струйки крови. Похоже, русские действительно бросали на этот раз более крупные фугасы. Отто высунулся в угловую дыру. И тотчас же с другой стороны речушки ударила автоматная очередь. Юрген едва успел дернуть Отто за плечо, втащив его внутрь каземата.
— Очумел, что ли? — сказал он ему.
— Что? — переспросил Отто.
У него была легкая контузия. Он о ней быстро забыл. Они все скоро забыли обо всем легком.
Русские танки вновь появились на дороге, ведущей к мосту. Они намеревались повторить путь, проторенный первым танком. За танками концентрировалась пехота. Некоторые солдаты запрыгивали на броню танков.
— Есть предложение, — сказал лейтенант Кучера, обращаясь к капитану Росселю, — необходимо подбить танк в тоннеле, тем самым заблокировав проход.
— Отличная идея, лейтенант! — воскликнул Россель. — Задание для наших «стариков»! — и он посмотрел на Юргена с товарищами.
Как же, как же. Капитан Россель никогда о них не забывал и всегда был готов послать их на смерть. Но задание и вправду для них, только они и могут с ним справиться.
Они уже подняли ноги, чтобы сделать шаг вперед, их правые руки полетели к каскам, но их опередил лейтенант Кучера.
— Полагаю, что я более простых солдат подготовлен для выполнения этого задания, — сказал он, — в военной школе я прошел курс артиллерийской стрельбы. Кроме того, это моя идея, — с чисто австрийским упрямством сказал он. — Разрешите выполнять? — спросил он.
— Выполняйте! — приказал Россель.
Едва ли не впервые на их памяти лейтенант Кучера проявил твердость, и это не пошло ему на пользу. Он взял с собой пятерых солдат. Они подтащили премиальную пушку к выходу из тоннеля и стойко встретили мчащийся на них танк. Он остановился и загорелся посреди тоннеля, как и планировал лейтенант Кучера. Несколько русских автоматчиков проскочили вперед и были убиты. Остальным пришлось отойти, спасаясь от удушливого дыма. Чего не учел лейтенант Кучера, так это того, что танки пойдут не колонной, а разойдутся в линию перед воротами. Второй танк беспрепятственно прошел по второму тоннелю, вырвался на внутренний двор крепости и раскатал немецкую пушку вместе с лейтенантом Кучерой и всем его расчетом. Потом он выпустил три снаряда по церкви и стоявшей рядом зенитке, мстя за гибель товарища. Этого времени хватило Юргену, чтобы взять фаустпатрон и пристроить его в разбитой бойнице. Он прицелился и влепил заряд прямо в бок танка, в основание башни. Может быть, чуть ниже, потому что он порвал еще и гусеницу. Русские танкисты попытались выбраться из танка, их расстреляли практически в упор.
Пехота, проскочившая во двор под прикрытием танка, прижалась к стенам казармы. Иваны стреляли вверх, не причиняя им вреда, и пытались забросить в бойницы гранаты. Это была русская рулетка. Не попал — получи гранату на собственную голову. Похоже, так и происходило, во всяком случае, они услышали, как внизу разорвалось несколько русских гранат. Они подбросили до кучи своих. Крики, стоны. Тогда русские попытались ворваться на лестницу, ведущую на второй этаж. Ворвались и дошли почти до самого верха. Потом покатились обратно. Юрген с товарищами преследовали их. В рукопашной во дворе они добили остатки русского отряда. Их оставалось немного.
Во дворе они увидели, что иваны стреляли не только вверх, и поняли, где взрывались русские гранаты. В хозяйственном отсеке, превращенном в полевой госпиталь, лежали на полу тела их раненых товарищей, кровь из свежих ран пропитывала соломенную подстилку. Поверх раненых лежали санитары, красные кресты на белых нарукавных повязках выглядели как рваные раны. Им пришлось быстро вернуться назад в казарму, потому что иваны предприняли новую атаку с внешней стороны крепостной стены. Они выплеснули на нападавших всю свою ярость.
Возобновился артиллерийский обстрел. Один из снарядов ударил в стену возле бойницы, где стоял Юрген. У него потемнело в глазах. Он закрыл их, потряс головой, вновь открыл. Темнота не пропала. Темнота была за окном. Это была ночь.
Никто не думал об отдыхе, никто не думал о сне. Русские прекратили стрельбу, но это ничего не значило. Они непременно что-нибудь предпримут. Юрген ждал, сидя на полу и привалившись спиной к стене каземата. Он позволил расслабиться только мышцам. В наступившей тишине со стороны северного укрепления ясно доносились слова: «Немецкие солдаты! Вы окружены! Сдавайтесь!»
