видеть таких притягательных глаз.
– Сегодня это то, что нужно. Многие пострадали.
Кроме получивших серьезные травмы, вокруг было полно людей с незначительными повреждениями – порезами, ушибами. Несколько человек все еще не могли оправиться от шока. Эверетт вспомнил, что видел эту женщину на вечере. В ее простецком черном платье и туфлях на плоской подошве было, что-то несуразное. Во время землетрясения и общего хаоса она потеряла свой чепец. Хотя Эверетт уже знал, что она медсестра, даже предположить не мог, кто она такая. Глядя на это лицо без возраста, Эверетт не мог понять, сколько ей лет. Вероятно, около сорока или чуть более того. На самом деле ей было сорок два. Он пошел вслед за незнакомкой. Та прервала разговор с кем-то из толпы и остановилась глотнуть воды из бутылки. Из отеля по-прежнему валила пыль.
– Вы пойдете в убежище? Там, наверное, тоже нужна помощь, – заметил Эверетт. К тому времени он уже сорвал с себя и выбросил галстук-бабочку, а его рубашка была вся в кровавых пятнах от пореза на щеке. Незнакомка отрицательно покачала головой.
– Только когда сделаю все возможное здесь. Люди из моего квартала, наверное, тоже нуждаются в помощи.
– А где вы живете? – полюбопытствовал Эверетт, хотя город знал плохо. Однако в этой женщине было что-то интригующее. Может, тут скрыта целая история. Хватило одного взгляда на эту женщину, чтобы в нем проснулся журналист.
Женщина улыбнулась в ответ.
– В Тендерлойне. Это недалеко отсюда, – сказала она. Хотя, по существу, очень далеко. В этом районе квартал кварталу рознь. Пройди всего несколько кварталов и окажешься в другом мире.
– Ведь это, кажется, неблагополучный район? – Любопытство Эверетта росло с каждой минутой. Он слышал о Тендерлойне с его наркоманами, проститутками и прочими отбросами общества.
– Верно, – просто согласилась женщина. Жизнь в этом районе ее ничуть не смущала.
– И вы там живете? – поразился совершенно сбитый с толку Эверетт.
– Да, – улыбнулась незнакомка. Ее рыжие волосы и лицо были перепачканы грязью, а ярко-голубые глаза озорно улыбались ему. – Мне там нравится, – прибавила она, и шестое чувство подсказало Эверетту, что здесь кроется история и эта женщина станет одной из героинь настоящих событий. Он пойдет с ней в Тендерлойн. И там его точно ждет интересный сюжет.
– Меня зовут Эверетт. Можно мне с вами? – прямо спросил он. С минуту поколебавшись, женщина кивнула.
– Дорога туда может оказаться опасной: везде под ногами провода под напряжением. И спешить на помощь никто не собирается. Спасательные работы будут проводиться в других частях города. Кстати, зовите меня просто Мэгги.
Только через час они покинули отель «Ритц». Было около трех часов утра. Толпа почти рассосалась: кто-то ушел в убежище, кто-то решил на свой страх и риск отправиться домой. Эверетт так больше и не увидел Мелани, но за нее он был спокоен. Машины «скорой помощи» увезли тяжелораненых, а пожарные, кажется, полностью взяли ситуацию под контроль. Издалека донесся вой сирен. Наверное, начались пожары, подумал Эверетт, а водопровод вышел из строя, стало быть, потушить огонь будет нелегко. Эверетт шел по пятам за маленькой женщиной, возвращавшейся домой. Они миновали Калифорния-стрит, Ноб-Хилл и продолжили путь в южном направлении. После Юнион-сквер они наконец свернули вправо и затем двинулись на запад к О'Фарелл. Увиденное их потрясло: стеклянные витрины магазинов по Юнион- сквер были разбиты, осколки устилали всю улицу. Возле отеля «Сан-Франциско» их ожидала та же картина, что и перед отелем «Ритц». Выведенных из гостиниц людей отправляли в убежище. Чтобы добраться до квартала, где жила Мэгги, ушло полчаса.
Здесь толпились люди, мало походившие на публику у отеля «Ритц». Одетые в какие-то обноски, они отличались от нее, как небо от земли. Одни еще находились под воздействием наркотиков, другие перепугались насмерть. Среди разбитого стекла на земле валялись пьяные, стайка проституток держалась в сторонке. Эверетт с любопытством отметил, что здесь почти все знали Мэгги. Та, остановившись, стала расспрашивать о пострадавших, интересоваться, прибыла ли помощь и какова ситуация в квартале после землетрясения. Все с готовностью ей отвечали. Наконец Мэгги с Эвереттом присели на крыльцо одного из домов. Время близилось к пяти утра, а женщина выглядела по-прежнему бодрой и энергичной.
– Кто вы? – спросил покоренный ею Эверетт. – У меня такое ощущение, будто я смотрю какой-то странный фильм, где вы ангел, слетевший на землю, но никто, кроме меня, вас не видит.
Нарисованный Эвереттом образ рассмешил Мэгги, и она напомнила ему, что ее все прекрасно видят. Она человек из плоти и крови, любая проститутка на улице это подтвердит.
– Вас, вероятно, интересует не кто я такая, а чем занимаюсь, – невозмутимо проговорила Мэгги, жалея, что не может сбросить с себя монашескую одежду и натянуть джинсы. Всматриваясь издали в свой дом, она не заметила особых разрушений, хоть его и тряхнуло, а потому ничто не помешает ей войти внутрь. Ни пожарным, ни полиции здесь ни до кого нет дела, их не заботило, отправятся люди в убежище или нет.
– Что вы хотите этим сказать? – Эверетт устал. Ночь у обоих выдалась длинная, но Мэгги была свежа, как роза, и выглядела гораздо бодрее, чем на благотворительном вечере.
– Я монахиня, – просто сказала она. – А эти люди – мои подопечные. Помогать им – моя работа. Почти вся моя жизнь проходит на улице. Да собственно вся. Я здесь уже около десяти лет.
– Так вы монахиня? – изумился Эверетт. – Что ж вы сразу не сказали?
– Не знаю. – Мэгги пожала плечами. В ее поведении Эверетт не заметил ни капли смущения – здесь, на улице, она была дома. Здесь она чувствовала себя более комфортно, чем в бальном зале. – Как-то в голову не пришло. Да какая, в сущности, разница?
– Большая, черт возьми… то есть нет, – поправился Эверетт. – То есть разница, конечно, есть. Это весьма существенная подробность. Вы очень любопытная личность, при том, что живете здесь. Разве вы не должны жить в монастыре?
– Наш монастырь давно распустили: монахинь было слишком мало, и содержание монастыря себя не оправдывало. Из него сделали школу. Епархия выплачивает всем нам содержание, и на эти деньги мы снимаем жилье. Некоторые монахини живут по двое и по трое, но ни одна из них не пожелала поселиться здесь со мной. – Мэгги улыбнулась. – Они выбрали более благополучные районы. А мое место здесь. Это моя миссия.
– Каково ваше полное имя? – спросил Эверетт, теперь уже окончательно заинтригованный. – Я имею в виду в монашестве.
– Сестра Мэри Магдален, – кротко ответила Мэгги.
– Вы меня просто огорошили, – признался Эверетт, вынимая из кармана сигарету – первую за всю ночь. Мэгги это, по-видимому, ничуть не смутило. В миру она держалась так же естественно, как и в монастыре. Давно Эверетту не приходилось сталкиваться с монахами, и никогда ни с одним из них он не чувствовал себя так свободно. Пережитое сблизило их, заставив воспринимать друг друга как боевых товарищей, что в некотором роде так и было. – И нравится вам быть монахиней?
Минуту подумав, Мэгги кивнула, после чего повернулась к нему:
– Нравится. Уход в монастырь – самый важный поступок в моей жизни. Я всегда, с самого детства, хотела стать монахиней. Так же как некоторые хотят стать врачами, юристами или балеринами. Это называется рано осознанным призванием.
– Вам приходилось когда-нибудь жалеть о своем поступке?
– Никогда, – улыбнулась Мэгги. – Лучшей жизни и желать нельзя. Я стала монахиней сразу после окончания школы медсестер. Я из Чикаго и самая старшая в многодетной семье, где семеро детей. Я давно выбрала себе этот путь.
– У вас когда-нибудь был друг? – Эверетт незаметно увлекся ее рассказом.
– Один, – без смущения призналась Мэгги. Об этом эпизоде своей жизни она давно уже и думать забыла. – Когда я училась в школе медсестер.
– И что же случилось? – Эверетт не сомневался, что в монастырь ее привела какая-то любовная драма. Никаких иных причин для подобного шага ему не приходило в голову – так далек он был от всего этого. Воспитанный в лютеранской вере, он, пока жил с родителями, ни разу даже не видел монахинь. И никогда не понимал, в чем смысл ухода от мира. И вот теперь перед ним сидит эта маленькая женщина, счастливая и
