максимума, рекомендуемого американцами для моего роста в 168 см. Питание — по весу, но мало жиров и мяса, больше овощей и фруктов плюс 0,5 литра молока.
Сообразно выбранной прибавке к основному обмену в 1000 калорий определил нагрузки: 5–6 км бега, гимнастика из 1500 движений с гантелями по 5 кг и еще 1000 — без гантелей. Первоначально я разделил ее на четыре приема, чтобы избежать перегрузок
Через полгода я омолодился. Нет, юношей не стал, но к семидесяти годам вернулся. Бегал 6 км, быстро ходил. Понизилось кровяное давление, исчезла стенокардия.
И вот тут сказались головокружение от успеха и увлеченность: я потерял бдительность. Число упражнений с гантелями увеличил до 3000 и даже стал пробовать нагрузку в 10 кг. Приделал перекладину в дверях, подтягивался, чего раньше не делал. Чувствовал себя отлично. Хвастал! Интервью давал в газеты и даже на ТВ. Друзья и близкие (у нас вся семья — врачи, дочь и зять — профессора) советовали сократить нагрузки — не слушался (да и теперь не жалею — эксперимент требует риска).
Я понимал, что самочувствие сильно зависит от психики: человек убедил себя в чем-то — и доволен. Но такая эйфория не может держаться дольше нескольких месяцев. Поэтому, когда после года упражнений рентгеноснимок показал увеличение размеров сердца, внимания не обратил: «Натренировалось — и увеличилось!».
Первую зиму пережил (пробегал!) легко, а на вторую, в декабре 1995-го, перенес довольно тяжелый грипп. Три дня не делал гимнастики, неделю не бегал. Вылечился. Но что-то как надломилось. Остаток зимы бегал плохо — скользкота, холод, не хватало дыхания.
Весной 1996-го при обследовании выяснилось, что сердце еще более увеличилось и ухудшилась функция. Пришлось отступить: сократил бег до 2 км. Но гимнастику не изменил. Решил обследовать сердце каждые полгода, не полагаясь на хорошее самочувствие.
И вот через два с половиной года (осенью 96-го) — новое увеличение сердца и снижение функции. Вернулись приступы стенокардии, хотя и легкие. Сдался — бег заменил ходьбой. Отложил десятикилограммовые гантели и отменил подтягивание. Для максимальной разгрузки сердца отказался от соли.
Этот, 1997-й, несчастный год начался с напасти: образовалась двухсторонняя грыжа. Хирурги говорили — от гирь. Болело. Сгоряча хотел оперироваться, но тут Новый год, Рождество, холода — перетерпел, и боли отпустили. Но ходить стало тяжелее. Казалось — от грыжи, а оказалось — от старости.
Между тем главный мой бывший враг — позвоночник — совершенно перестал болеть. Как у молодого! Другие суставы тоже в отличном состоянии. Простата оставалась под подозрением, но недавно исследовали и успокоили — увеличена, но операции не требует. Ослабление слуха на правое ухо как было, так и осталось. Все внутренние органы, кроме сердца, здоровы. Мелкие сбои бывали, так у кого их нет? Сон как был плохой, таким и остался. Но снотворных не принимаю. Днем досыпаю.
Пожалуй, больше о болезнях сказать нечего. Если не считать главных — сердца и… старости. Сначала — о первом.
Как уже упомянул, сердце увеличивалось два года, но на третий, после ограничения нагрузок, остановилось в росте. Наибольшие трудности были с ритмом сердца, со стимулятором. Здесь была допущена ошибка — завышены частоты: 70-130. Когда на третьем году опыта возобновилась стенокардия, я попросил уменьшить частоту, и приступы вроде бы прекратились. Но одышка при ходьбе в гору осталась. Признаюсь, я о сердце сначала думал мало, и возникшие трудности объяснял старением. Видали вы, как ходят старики? Малыми шажками, с усилием, лицо напряженное, спина согнута, голову повернуть боятся — шатнет! Вот и я становлюсь таким же. Самому противно.
Ухудшение ходьбы заметил почти год назад, но внимания не обращал. (А если бы обращал, так что?)
С весны 1997-го трудности нарастали. Ощущения — как после большого похода: в тазу и в бедрах тяжесть, ноги не идут. Прямо хоть садись на дороге. Отдохнешь немного — лучше, но легкости, что была раньше, все равно нет. Однако я пересиливал себя и час в день ходил: полчаса — дома, по длинному коридору, и еще полчаса — на улице.
Конечно, я прочитал соответствующую литературу. Пишут: «паркинсонизм», а может быть и «болезнь Паркинсона». Первое — от старости, второе… не знают от чего. Основные симптомы: скованность движений, шаткая походка, дрожание рук, повышение тонуса всех мышц. Мышление, как пишут, не страдает (и то хорошо!). Показался профессору Н.Б. Маниковскому — он все знает, поскольку невропатолог, геронтолог да притом еще почти мой ровесник. «Болезнь» он отверг, дал лекарства, одно-другое попробовал — не помогло, но настойчивости не проявил. Скептик: большинство лекарств длительного действия лишь сопровождают естественные колебания болезней, а не лечат.
Но все равно: плохо! Так и стоят перед моим взором двое знакомых — академик и профессор, оба прожили за 90. Ум сохранили, но с великим трудом и с помощью переходили от машины до подъезда.
В общем, за полгода, что прошли после трех лет эксперимента, рухнула вера во всемогущество физкультуры. Теперь нужно думать заново: как сохранить остатки добытого таким трудом?
Или — не сохранять? Признать провал и плыть по воле волн, как все плывут? Против этого восстает все мое существо. (Вспомни, Амосов, оно уже восставало против начала старения!) Психика — дело темное. Поэтому нужно разобраться.
Итак, старость настигла. Другие прелести паркинсонизма могут появиться в любой день. Уверенности, что физкультура их остановит, уже нет. Тогда зачем убиваться?
Нет, не могу остановиться! Привык к идее. Кажется, как перестану «ломаться» — так и впаду в маразм. Поэтому подыскивал доводы «за». Во-первых, я хорошо себя чувствую, пока не хожу, пока сижу за компьютером. Голова работе отлично. Второе — гимнастику делаю без затруднений. Третье — в литературе о связи гимнастики с «Паркинсоном» пишут глухо: вроде бы да, гимнастика помогает. И уж точно нигде не сказано, что вредит. А между тем многие мои друзья если не говорят, то думают: «Перебрал старик!». Так, может быть, уменьшить нагрузки? Вернуться к 1000 движений, которые делал 40 лет, без всяких гирь? И все же — нет! Гантели мне не в тягость, время тоже не сэкономлю — все равно радио слушаю и новости смотрю, так лучше упражнениями, чем впустую сидеть. Да и для каких таких великих дел экономить время? Поезд уже ушел… Идея дороже. Поэтому все оставалось по-старому.
Так я все распланировал. Но тут снова вмешалась судьба.
22 сентября заболел зуб. С трудом добрался до поликлиники — так плохо стал ходить. Зуб удалили легко. Но — волновался. Уже дома возникла сильнейшая боль. Полечили. Как будто обычное дело. Ан нет: три часа болей — стресс. Когда пошел на прогулку, обнаружилось: идти не могу из-за сильной одышки. Сел на скамейку через полквартала и на лестнице останавливался дважды (еще совсем недавно шагал исключительно через две ступеньки!). Принял мочегонные и сердечные средства. Вошел в норму только через неделю.
Стало ясно, что трудности при ходьбе — не только от старости, но и от сердца. Боль нарушила хрупкое равновесие. Мои домашние доктора давно предупреждали. Не верил. Теперь самоуверенности поубавилось: омоложение через физкультуру не состоялось, а больное сердце ограничивает даже преодоление старости.
Но… не могу я совсем сдаться, опуститься до полной пассивности. Боюсь, что поглупею, что старость скует тело окончательно, да и сердце не вылечится, а ослабнет. Раз воля к риску еще осталась, то нужно искать компромисс: тренироваться столько, чтобы не увеличить патологию сердца и в то же время сопротивляться старению. Пришлось склониться перед докторами: принимал капотен и дигиталис. Однако после трех недель остановился и теперь наблюдаю: нужно исследовать, сколько в препаратах реальности и сколько — от психики.
Гимнастику оставил такую: перегибаний — 500; наклонов, поворотов по оси и вбок, кручений головы, движений рук — по 400. Еще по 50 — отжиманий и приседаний. Так и набирается 2500 движений, приблизительно за полтора часа. Плюс к этому — до часа ходьбы по улице и коридору. Гантели в руки не беру, темп упражнений медленный, одышки не допускаю. Пульс 60–70, давление 105–110. В целом затраты энергии в сравнении с первым вариантом эксперимента уменьшились раза в два.
Этот режим длится всего месяц. Даже боюсь признать, что состояние улучшилось: одышка
