После купания Михаил Алексеевич сказал, что Митя просит отпустить его с Горкой в деревню денька на два.
— Что же, надо отпустить, — подумав, сказал я. — Они теперь такие друзья, что друг без друга никуда. Надо только Митревне записку написать, чтобы поглядывала за ними.
— Что нам делать с рыбой? — спросил Михаил Алексеевич. — У нас еды и так много, а тут ещё ребята ватрушек привезли. Не отдать ли нам рыбу ребятам.
— Конечно, давайте отдадим! — поддержал Андрей. — Мы себе, когда надо будет, ещё поймаем.
— Ребята! Ромка, Сергей! — крикнул я ребятам. — Идите уху варить или, если хотите, можете домой рыбу взять.
— Нет, лучше здесь варить! Ребята, айда! — громко закричал Ромка.
День близился к концу, и мы решили перенести ловлю на другое, соседнее, озеро — Рассоху. Там у нас тоже были свои излюбленные места. Перед тем как уйти, ребята помогли нам перенести лодку, палатку, еду и всё снаряжение.
Спустили мы нашу лодку в самом начале Рассохи, погрузили все вещи и отпустили ребят. Михаил Алексеевич долго наказывал Мите и Горке, чтобы они не шалили в деревне и слушались Митревну.
Когда ребята ушли, Андрей и Михаил Алексеевич пошли берегом вдоль озера, а я поплыл за ними на лодке.
ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ
Рассоха — одно из самых больших озёр в этом районе. Причудливые её берега выдвигаются в воду узкими, длинными полуостровами и мысками, образуя множество живописных заливов и заводей.
Одни из них — глубокие и чистые, с крутыми берегами и высокими деревьями на них. Другие— мелкие и сплошь покрыты зелёным ковром крупных, словно лакированных листьев, среди которых пестреют белые лилии и ярко-жёлтые кувшинки. Берега их заросли такой непролазной чащей кустов, что ни один рыбак, ни один охотник никогда не подходили к ним.
А иные озёра заросли камышом, который почти всегда, даже когда и не чувствуешь ни малейшего ветра, слегка покачивает своими тонкими, длинными листьями, и они тихонько шелестят.
Привольно гнездятся и вольготно живут в полной безопасности неисчислимые стаи уток в рассохинских камышах.
Короткая протока соединяет Рассоху с небольшим озером Боровым, на песчаном берегу которого растёт высокий сосновый лес. Другая протока, длинная и извилистая, когда-то соединявшая Рассоху с Борчагой, теперь пересохла, и воды этих двух озёр уже больше не соединяются.
Много рыбы в Рассохе, очень много!
Тут тебе и плотва, и краснопёрка, и широкие, как тарелки, лещи, и гигантские щуки, и толстые горбатые окуни. А какие лини водятся!
Только взять рыбу без лодки в Рассохе довольно трудно. Вся рыба, кроме лещей, держится близ травы, и с берега невозможно забросить насадку так далеко, чтобы поплавок упал за кромкой лопухов. Очень мало на Рассохе мест, удобных для забросов с берега.
Давно мы с Михаилом Алексеевичем хотели поплавать на лодке по этому замечательному озеру, чтобы вволю половить рыбы у самой кромки кувшинок, в зарослях камыша или в мелких протоках и заливах, где особенно любят держаться лобастые бронзовые лини.
И вот теперь, когда у нас есть «Борчага», мы наконец-то осуществим наши желания! Нам будут доступны места, на которые раньше мы могли смотреть только издали.
Особенно нас привлекал маленький, уютный островок на самой середине озера.
Ещё в Москве, думая о постройке лодки, мы мечтали попасть на этот «таинственный остров». Ведь на нём никто ни разу, вероятно, не был.
* * *
Когда я подплыл к оконечности длинного мыса, лежащего против нашего острова, Михаил Алексеевич и Андрей уже обсуждали порядок переезда на остров.
— Вот мы сейчас и попадём на этот таинственный, необитаемый остров! Я даже волнуюсь от этой мысли, — сказал Михаил Алексеевич. — Жалко, что лодка не выдержит нас троих, да ещё с такой поклажей. Поезжай ты с Андреем, выгружайте прямо на берег вещи, и пусть Андрей сейчас же едет за мной. А ты подожди нас у самого берега, около вещей, и не ступай ногой дальше! Мы все сразу должны войти на наш остров.
Так мы и сделали.
Когда Андрей с Михаилом Алексеевичем пристали к острову и вышли на берег, Михаил Алексеевич громко провозгласил, что отныне этот остров присоединяется к нашим рыболовным владениям и впредь так и будет называться Таинственным островом.
Особенно переживал всё это Андрей. Он даже почему-то разговаривал первое время на острове только шёпотом и ступал на землю как-то осторожно, точно крадучись, будто ждал чего-то действительно необычного, таинственного.
Мы обошли наш остров и нашли удобное место для причала лодки, совершенно укрытое, не видное с берегов озера. На середине островка, на небольшой площадке между деревьями, мы разбили свою палатку и разожгли первый на этом острове костёр. А на следующий день я и Андрей построили здесь основательный шалаш, чтобы всем не было тесно в палатке.
Нам так полюбился наш остров, что мы сделали его своей основной стоянкой и спокойно оставляли здесь все свои вещи, когда налегке отправлялись в дальние плавания по заводям и протокам на нашей верной «Борчаге».
Со своего острова мы предпринимали не раз длинные путешествия и основательно исследовали все уголки, все заливы, все протоки на озере. Некоторые из этих «открытий» вспоминаются и до сих пор.
Так, однажды, плавая на «Борчаге», мы с Андреем попали в одну из многочисленных небольших заводей и нашли там старый, забытый ботник. В этом месте густые деревья, переплетённые буйно разросшимися кустарниками, смородиной и ежевикой, образовали такую непролазную чащу, что без топора пробиться через неё не было никакой возможности.
Видимо, хозяин ботника — какой-нибудь рыбак или охотник — загнал его сюда, спрятал в укромных зарослях, а потом не мог найти с берега. А может быть, он давно уже умер и ботник напрасно дожидался много лет своего хозяина. Ботник был такой старый и гнилой, что уже никуда не годился. Цепь, которой он был прикован, и замок заржавели.
— Это, наверно, разбойничий ботник! — шёпотом говорил мне Андрей, оглядываясь по сторонам. — Здесь до революции разбойники жили. Они работкинского мужика убили. Их посадили, а ботник так и остался.
Ещё в прошлые свои приезды слышал я историю про какого-то работкинского мужика, которого много-много лет назад нашли за Волгой убитым. И, несмотря на давность этого случая, о нём до сих пор ещё вспоминали. Так необычен он был для этих тихих, мирных мест.
Как Андрею ни хотелось починить ботник и приписать его к нашему флоту, он тоже увидел, что из этого ничего не выйдет. Мы оторвали от ботника только цепь и взяли её для нашей «Борчаги».
А каких линей мы наловили с Андреем в той заводи, где нашли ботник!
В другой раз неожиданное открытие сделал Михаил Алексеевич. Как-то днём Андрей перевёз меня и Михаила Алексеевича с острова на другой, луговой берег озера, а сам поехал на лодке в Боровое. Хотя место, где мы высадились, было и хорошее, но ловля у нас с Михаилом Алексеевичем не клеилась. Чего только мы не делали! Мы предлагали рыбе «душистые» насадки из червей, чёрный хлеб, пропитанный конопляным маслом, кузнечиков… Но ничто не помогало: поплавки неподвижно лежали на спокойной глади воды. Даже терпеливый Михаил Алексеевич и тот начал переходить с одного места на другое.
Мы обошли с ним все «счастливые» места. Оставив меня, Михаил Алексеевич решил перейти на
