Ночью опять приходила Паллада. Приходила, сопела в ухо, мучительно долго стягивала с себя грязный хитон. Казалось бы, богиня — двинь плечами, и уже голая. Может, она думала, что я помогу ей раздеться? Как бы не так.
Она притащила всего два бурдюка и мешок плесневелых сухарей. Совсем тетка спятила. С трудом выдерживая запах кислятины, я спросил:
— Что новенького?
Богиня сумрачно улыбнулась.
— Все старенькое. Давай-ка побыстрее, а то на всех вас, героев, манды не хватит.
Я не удержался и спросил:
— А что, много желающих?
Тут я огреб по роже и выругался так смачно, что в каюту залез Жбан.
— У тебя все в порядке?
Я послал его куда подальше. Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, Паллада хихикнула:
— Не разбрасывайся соратниками, Мак. Скоро многих не досчитаешься.
— Типун тебе на язык.
Сегодня богиня была трезва и оттого еще более омерзительна. Сжимая ее вислые груди и выдерживая энергичные прыжки, я размышлял о том, почему на тетку никто не польстился в былые времена, до войны. Ведь и молода она была, и красива наверняка. И домогалась многих — да хоть вон моего дедули. Загадка.
Паллада застонала и мешком хлопнулась на меня. Я отбросил с лица ее грязные волосы и поинтересовался:
— Скажи хоть, куда нам дальше плыть.
А плыви ты в Дит! — ответила богиня и, не потрудившись одеться, исчезла.
Я остался с неприятной тяжестью в мошонке и легким недоумением — то ли это был путеводный совет, то ли Паллада просто отправила меня ко всем чертям.
2. Дит
К Диту надо было сплавляться вверх по реке. Жбан ворчал, что мы непременно сядем на мель и навеки завязнем, но все же провел «Арго» между двумя угрюмого вида скалами в устье Ахерона. На скалах гнездились чайки, и они не замедлили засыпать палубу свежим пометом.
— Мыть будешь ты, — злорадно ухмыльнулся Жбан.
Лоцман из меня никакой, а Филин с Царем отстояли ночную вахту, так что возразить было нечего. Пока, захлебываясь тарахтением, кораблик тащил нас вверх по реке, я усердно скреб палубу и проклинал всех крылатых говнюков.
Ближе к полудню наверх выбрался Филин, протер заспанные глаза. Огляделся и крикнул Жбану:
— Эй, ты куда нас завез?
Жбан немедленно выкрысился:
— А чо? Просили Ахерон, вот вам Ахерон.
Филин ошалело тряхнул башкой.
По берегам тянулись идиллические луга, омываемые идиллическим солнечным светом. По лугам бродили идиллические отары овец. Люди не показывались, но нетрудно было догадаться, что где-то за пригорками водят хороводы пастушки с пастушками, и разноцветные ленты в пастушкиных косах стелятся по ветру. Наверняка ошивался там и светлокудрый юноша со свирелью. Без него никак.
— Это Ахерон? ЭТО?
Жбан окончательно рассвирепел, бросил штурвал и полез на Филина, размахивая картой побережья. Я уже приготовился их растаскивать, когда из-за спины загукал Рыбий Царь.
Мы оглянулись. Река была пустынна. Наше суденышко с черепашьей скоростью волоклось вверх по течению, и, кроме гудения двигателя, ничто не нарушало божественной тишины… БЛЯМЦ! «Арго» содрогнулся, жалобно загудев ржавой обшивкой. Я выругался и свесился за борт.
Прямо рядышком с нами болталась дряхлая деревянная лодка. Лодкой правил не менее дряхлый старец, облаченный в грязный хитон. Один веслом он лихорадочно загребал, пытаясь удержаться вровень с «Арго», отчего лодка виляла носом и крутилась, как обезумевшая водомерка. Вторым старец энергично лупил по нашему корпусу.
— Эй, вы там, на развалине! Вы что, не знаете, что судоходство по Ахерону запрещено? Только я перевожу людей. Я, а не вы, грязные свиньи и дармоеды!
— Дедуля, ты бы того, сбросил скорость, а то пуп развяжется, — весело ответил я.
Старец на секунду онемел, а потом заколотил о борт с такой силой, что от весла во все стороны полетели щепки.
— Щенки! Ну, погодите, попадете вы ко мне! Да нет, куда уж вам. Ваши трупы швырнут в грязную канаву, где вам самое место, наглые, неучтивые проходимцы!
Во рту дедуни блестели два золотых зуба. На месте остальных чернели провалы, поэтому старец изрядно шепелявил и так и брызгал слюной.
— Жбан, — обернулся я к ухмыляющемуся во весь рот дружку, — прибавь-ка оборотов.
Жбан пронесся к носу. Спустя минуту движок заревел и «Арго» рванулся вперед, выплюнув грязную пенную волну. Вопли старца и его лодка затерялись в кильватере.
— И все-таки зря вы так с Флегием, — задумчиво сказал Филин, — старикашка вредный, спору нет, но в Дите он большая шишка.
Я пожал плечами и отправился в кубрик. Там уже маячил Рыбий Царь с двумя жирными угрями и небольшой скумбрией.
Город Дит ожиданий не оправдывал. Вместо мрака, уныния, тумана и огоньков на башнях нас встретило радостное полоскание флагов в порту. У причала стояло десятка два роскошных яхт — правда, на реке, кроме нас и безнадежно отставшего Флегия, никого не было. Из порта в город вела широкая каменная лестница, а над ней белел здоровенными буквами транспарант:
«WELCOMETH TO DEETH!»
— Не нравится мне все это, — угрюмо проворчал Филин, вытравливая швартовы.
Жбан гыгыкнул.
— Ну, какой же ты Филин? Ты самый настоящий ворон! Каркаешь и каркаешь.
Филин его проигнорировал и обернулся ко мне.
— Тебе хоть Паллада сказала, что в этом Дите искать?
— Ага, как же. Она, знаешь ли, вообще не из разговорчивых.
Филин нахмурился.
На причале никого не обнаружилось. Оставив Рыбьего Царя сторожить судно, мы втроем отправились в город.
