— Например, обработка камня. Вы когда-нибудь пробовали сделать каменный нож? Уверяю вас, это нелегко.
— Первая вещь, — спросила журналистка, переводя камеру с Натаниэля на Кати, — которую вы собираетесь сделать, как только вернетесь в настоящее?
— Съем стейк!
— Выпью молочный коктейль!
— Чашку чая с лимоном и не буду жалеть сахара!
— Душ! Горячий!
— Точно!
— А я неделю тупо проторчу перед телевизором!
— А я прочитаю абсолютно новую книгу!
— Хочу поговорить с незнакомцем!
Стоя в отделении, Лейстер раздраженно пробормотал:
— А я убью Гриффина за то, что он втравил нас в эту историю. А будет время — так и Робо Боя.
Но его не услышал никто, кроме Старикана. И только Старикан увидел, как полчаса спустя, когда угли уже намокли от дождя, анкилозавра бросили на произвол судьбы, а спасенные и спасатели выстроились в очередь к воротам, чтобы вынырнуть из них в Кристал-Сити, Лейстер придирчиво выбрал тяжелый булыжник и спрятал его в карман.
Старикан вздохнул и открыл ящик стола. Там лежало восемь распоряжений. Он не торопясь прочитал каждое, а последнее порвал пополам.
Вторая попытка оказалась удачней. Только две смерти. Целиком заслуга Лейстера, он справился со своими обязанностями лучше, чем в первый раз.
Старикан, конечно, сожалел о смерти Лидии и молодого человека. Но что сделано, то сделано. Второй шанс выпадает в жизни так редко, что это можно считать чудом.
Он решил бросить последний взгляд на Гертруду, одинокую и прекрасную. Она была редкой птицей, rаrа avis, вероятно, самой редкой в своеобразном птичнике его коллег. И Старикану нравилось присматривать за старушкой. Время от времени он навещал ее, чтобы Гертруда не теряла связь с человеческим обществом.
Иногда они играли в шахматы. Он всегда выигрывал.
Лазарь-таксон [45] испарялся из записей палеонтологов, будто вымирая, только для того, чтобы, возродившись, появиться вновь. Старикану нравилось думать о докторе Гертруде Сэлли как о человеческом варианте лазарь-таксона. Пока она жива, люди не исчезнут до конца.
Старикан отворил окно наблюдения в башню Гертруды. Та работала, сидя за письменным столом. Однажды, когда он вот так подглядывал за ней, она почувствовала его присутствие и, посмотрев прямо в глаза, насмешливо подмигнула. Правда, не сегодня.
Ну и хорошо. Сегодня слишком торжественный день. День, когда все кончается.
Он подписал последнюю бумагу и бросил ее на столик для исходящей почты. Представление окончено. Можно и на пенсию.
Старикан медленно поднялся. Кожаное кресло скрипнуло, будто выражая симпатию. Все тело болело, но это возрастное. Он привык.
Осталось сделать еще только одну вещь.
20
КОНЕЦ ИГРЫ
Если предположить, что эти запутанные события вообще имели хоть какой-нибудь конец, то они закончились в яркий весенний день в Кристал-Сити, в зале отеля «Мариотт». Две сотни палеонтологов прибыли сюда по специальному приглашению, чтобы поглядеть, как военные собирают новую, никем еще не виданную машину и монтируют временной туннель.
— Отойдите, пожалуйста, — взывал один из офицеров. Толпа шевелилась, но не отступала.
— Прошу вас! Джентльмены! Леди!
Офицер явно не привык иметь дело со штатскими, его уговоры не возымели ни малейшего эффекта. Раздраженный, он повернулся к помощнику и сказал сквозь зубы:
— Черт с ними. Включай.
Тот повернул рубильник. Что-то загудело.
На полу лежал только что смонтированный плоский металлический диск, соединенный проводами со странным оборудованием. Воздух над ним внезапно сморщился и задрожал. Диск наполнился ярким солнечным светом, как будто отворилось окно в другую, более яркую реальность. Ученые заморгали, кое-кто прикрыл глаза руками, стараясь между пальцами разглядеть — что происходит.
— По-моему, там… — начал кто-то, но его заглушили восклицания остальных.
Сквозь сияющий диск уже шли один за другим участники затерянной экспедиции. Первым двигался Лейстер, судорожно прижимавший к себе кипу записей, и Тамара с копьем в руке. За ними Джамал, расплывшийся в широкой улыбке, увидев изумленные лица встречающих. Следом появились взволнованная Лай-Цзу с Натаниэлем на плечах, Патрик, Далджит и все остальные.
Кто-то в зале неуверенно зааплодировал. К нему присоединились остальные.
Пожилой мужчина, совершенно лысый, но с пушистыми седыми усами, подался вперед и с благоговением принял бумаги из рук Лейстера. Поколебавшись, он с восторженной улыбкой поднял их над головой.
Аплодисменты усилились.
Тамара судорожно сжала копье, растерявшаяся, ослепленная вспышками фотоаппаратов. Сколько народу, а от нее, наверное, дурно пахнет! Она поглядела на нарядных людей в зале, потом на своего Урода и с внезапным отвращением сказала:
— Заберите эту штуку.
К ней тут же протянулись десятки рук.
— Если вы не возражаете, мы поместим его в одну из наших экспозиций, — сказала смутно знакомая Тамаре по той, прошлой жизни женщина. Как же ее звали? Линда Дек или что-то в этом роде. Из Смитсоновского музея.
— И… может быть, ваше украшение?
Тамара дотронулась до висевшего на шее трофейного зуба, на котором Патрик вырезал довольно удачную копию фотографии — той самой, где она, ликуя, стоит над поверженным тираннозавром. Тамара сверкнула зубами и низким, угрожающим тоном прорычала:
— Его вы получите только с моего трупа.
Женщина в испуге отшатнулась, Тамара вдруг поняла, какими дикими они все выглядят.
— Да не бойтесь, — как можно более миролюбиво сказала она. — Поставьте меня в душ, дайте три куска мыла, и все будет в порядке.
— Мы зарезервировали вам номер. — Женщина протянула ей ключ. — И всем остальным тоже. Там есть и чистая одежда.
— Спасибо, — отозвалась Тамара. — Держите копье.
Патрик обеими руками держал диски с фотографиями, любовно обернутые мягчайшими кусками кожи троодона. Они были до отказа заполнены снимками и пересняты порой по нескольку раз. Какой-то мужчина в деловом костюме попытался забрать их и рассмеялся, когда Патрик оттолкнул его руки.
— Разве так обращаются со своим издателем?
— Что?
Мужчине удалось наконец завладеть дисками. Взамен он сунул в руки Патрику авторский экземпляр книги, которая, судя по выходным данным, будет издана через несколько месяцев. Тот недоверчиво перелистал страницы. Анкилозавры барахтаются в илистой реке. Тираннозавр подозрительно поднял голову от недоеденной добычи; из пасти ручьем стекает кровь. Птеранодоны низко парят над серебряной гладью
