— Что ж, Троцкий заслужил это своей неустанной и яркой работой.
После ареста в ноябре Носаря-Хрусталева председателем Петросовета избрали Троцкого. Впрочем, скоро арестовали и самого Льва Давидовича. Ни допросы, ни камера его не напугали. На суде он вел себя очень смело.
«Популярность Троцкого среди петербургского пролетариата, — продолжал Луначарский, — ко времени ареста была очень велика… Я должен сказать, что Троцкий из всех социал-демократических вождей 1905–1906 годов, несомненно, показал себя, несмотря на свою молодость, наиболее подготовленным, меньше всего на нем было печати некоторой эмигрантской узости, которая, как я уже сказал, мешала в то время даже Ленину; он больше других чувствовал, что такое государственная борьба. И вышел он из революции с наибольшим приобретением в смысле популярности: ни Ленин, ни Мартов не выиграли, в сущности, ничего. Плеханов очень много проиграл… Троцкий же с тех пор встал в первый ряд».
Троцкий сыграл ключевую роль в событиях лета и осени 1917 года, когда Ленин, спасаясь от ареста, покинул Петроград и скрывался.
Борис Владимирович Никитин, в 1917 году начальник военной контрразведки Петроградского военного округа, считал лидеров большевиков платными немецкими агентами и пытался их изолировать.
1 июля 1917 года он подписал двадцать восемь ордеров на арест. Список открывался именем Ленина.
Никитин взял с собой помощника прокурора и пятнадцать солдат и поехал на квартиру Ленина, который жил на Широкой улице.
«Оставив на улице две заставы, мы поднялись с тремя солдатами по лестнице, — писал потом Никитин. — В квартире мы застали жену Ленина Крупскую. Не было предела наглости этой женщины. Не бить же ее прикладами. Она встретила нас криками: «Жандармы! Совсем как при старом режиме!» — и не переставала отпускать на ту же тему свои замечания в продолжение всего обыска… Как и можно было ожидать, на квартире Ленина мы не нашли ничего существенного…»
Контрразведке удалось через какого-то сапожника, чинившего ботинки родственницы Троцкого, выяснить, где находится Лев Давидович. Туда выехал энергичный офицер комендантского управления капитан Соколов с караулом. Около пяти утра капитан вернулся с унылым видом и без арестованного.
— Что случилось? — удивленно спросил Никитин.
— Войдя в дом, где живет Троцкий, я встретил Чернова, — доложил капитан. — Он приказал вам передать, что Керенский и Временное правительство отменили арест Троцкого.
Виктор Михайлович Чернов, один из основателей партии эсеров, был министром земледелия Временного правительства. Он был обязан Троцкому жизнью.
Это произошло в разгар июльских событий в Петрограде, когда Чернова возле Таврического дворца схватила толпа, готовая его растерзать. Но, на счастье Чернова, откуда-то появился Троцкий. Сцену описал один из руководителей революционных матросов Федор Федорович Раскольников, который привел к дворцу балтийцев:
«Трудно сказать, сколько времени продолжалось бы бурливое волнение массы, если бы делу не помог тов. Троцкий. Он сделал резкий прыжок на передний кузов автомобиля и широким энергичным взмахом руки человека, которому надоело ждать, подал сигнал к молчанию. В одно мгновение все стихло, воцарилась мертвая тишина. Громким, отчетливым металлическим голосом Лев Давидович произнес короткую речь, закончив ее вопросом:
— Кто за насилие над Черновым, пусть поднимет руку.
Никто даже не приоткрыл рта, никто не вымолвил и слова возражения.
— Гражданин Чернов, вы свободны, — торжественно произнес Троцкий, оборачиваясь всем корпусом к министру земледелия и жестом руки приглашая его выйти из автомобиля.
Чернов был ни жив ни мертв. Я помог ему сойти с автомобиля, и с вялым, измученным видом, нетвердой нерешительной походкой он поднялся по ступенькам и скрылся в вестибюле дворца. Удовлетворенный победой, Лев Давидович ушел вместе с ним».
Долг платежом красен. Узнав о готовящемся аресте Троцкого, Чернов нашел Александра Федоровича Керенского, военного и морского министра, и убедил его отменить приказ, а сам бросился спасать своего недавнего спасителя.
Никитин был возмущен и отправился к командующему Петроградским военным округом генералу Петру Александровичу Половцеву. Тот спал в маленькой комнате при штабе. Никитин бесцеремонно потряс генерала за плечо и выпалил:
— Прошу сейчас же уволить меня в отставку. Я больше служить не могу, да и не хочу.
— Подожди, подожди, — пытался успокоить его Половцев. — Ты объясни сначала, в чем дело.
Никитин коротко доложил.
— Вот как? — удивился уже окончательно проснувшийся генерал. — Что же я могу сделать, если это приказание военного министра? Могу тебе посоветовать только одно — поезжай к генерал-прокурору и обжалуй распоряжение министра.
Через два часа Никитин явился в дом министра юстиции. Его обязанности временно исполнял Геннадий Дмитриевич Скарятин. Он выслушал начальника контрразведки и обещал немедленно внести протест. В одиннадцать утра Скарятин позвонил Никитину и извиняющимся голосом сообщил, что постановление правительства об отмене ареста Троцкого является окончательным.
О намерении арестовать Троцкого узнал весь Петроград. К начальнику контрразведки с протестом явилась группа возмущенных членов Петроградского Совета, что характерно — не симпатизировавших большевикам.
— Как? Вы хотели арестовать Троцкого?
В их вопросе Никитин услышал даже не упрек, а некое сострадание, словно начальник контрразведки был не в своем уме.
— Да. И сейчас этого требую!
— Но ведь это Троцкий! Поймите — Троцкий! — наперебой твердили депутаты.
По словам Никитина, постановление об аресте Ленина не вызвало такого протеста.
Тем временем следственные органы Временного правительства пришли к выводу, что лидеры большевиков в первых числах июля пытались поднять вооруженное восстание против государственной власти. Большевиков объявили контрреволюционной силой. Ленин обреченно сказал Троцкому:
— Теперь они нас всех перестреляют. Самый для них подходящий момент.
Министр юстиции Временного правительства и верховный прокурор Павел Николаевич Малянтович распорядился: «Ульянова-Ленина Владимира Ильича арестовать в качестве обвиняемого по делу о вооруженном выступлении третьего и пятого июля в Петрограде».
Ленин и очень близкий к нему Григорий Евсеевич Зиновьев, член ЦК и один из редакторов «Правды», скрылись из города, опасаясь суда и тюрьмы. «Ленина нет, — вспоминал потом Николай Иванович Муралов, который стал первым командующим Московским военным округом, — а из остальных один Троцкий не растерялся».
Троцкий не убежал из Петрограда. Он написал открытое письмо Временному правительству о том, что, если Ленина осмеливаются называть немецким шпионом, тогда и он просит считать его шпионом. Троцкий сам требовал своего ареста и гласного суда. И 23 июля Троцкого арестовали. Его продержали в Крестах два месяца, но потом вынуждены были выпустить. Тюремное заключение еще прибавило ему популярности.
Воспоминания об октябре 1917 года не оставляют сомнений: Ленин, спасаясь от ареста, исчез. Многие обвиняли его в трусости, в том, что он сбежал в решающий момент. Казнь старшего брата, Александра Ульянова, возможно, наложила неизгладимый отпечаток на психику Владимира Ильича.
Вся подготовка восстания шла практически без Ленина.
«После июльского бегства личное влияние Ленина падает по отвесной линии: его письма опаздывают, — писал полковник Никитин. — Чернь подымается. Революция дает ей своего вождя — Троцкого… Троцкий на сажень выше своего окружения…
Чернь слушает Троцкого, неистовствует, горит. Клянется Троцкий, клянется чернь. В революции
