— Я не это имела в виду, — хриплым голосом пояснила Бибз.
Идти по темному городу, где фонари горели только на перекрестках, было довольно боязно. Мы молчали — наверное, просто говорить было не о чем. На поясе у меня висел кинжал, а новая дубинка то и дело стучала по стенам, предупреждая ночных грабителей, что не стоит связываться с вооруженным Джиммом ди Гризом. Наконец мы подошли к складу; на стук моей спутницы кто-то невидимый открыл небольшие ворота в высокой стене и впустил нас. В ноздри ударил сладковатый запах фруктов. В освещенном углу сидел в кресле седой старик с бородой, прикрывавшей чудовищных размеров пузо, которое уютно устроилось на ляжках. Один глаз старика скрывался под повязкой, второй — крошечный как бусинка — пытливо смотрел на меня.
— Это тот самый парень, — сказала ему Бибз.
— Он говорит на эсперанто?
— Не хуже любого местного, — буркнул я.
— Давай деньги, — он протянул пятерню.
— Чтобы ты ушел без него? Ну уж нет. Отвезешь Пловечи — получишь деньги.
— Дай хотя бы взглянуть на них, — глаз-бусинка снова уставился на меня, и я понял, что Пловечи — это я.
Зачерпнув пригоршню монет из сумки, я показал их Грбондже. Старик одобрительно хмыкнул. Сзади потянуло сквозняком, и я резко обернулся. Ворота закрылись. Бибз ушла.
— Можешь спать здесь, — Грбонджа показал на груду мешков у стены. — Утром погрузимся — и в путь.
Он ушел, забрав с собой лампу. Я постоял в темноте, глядя на ворота, потом уселся на мешки, прислонясь к стене и положив дубинку на колени. Делать было нечего, и я задумался о том, о сем, пытаясь разобраться в сумятице чувств и желаний. Наверное, слишком глубоко задумался — когда проснулся, в ворота просачивался солнечный свет. Оказалось, что я лежу, уткнувшись носом в мешок, а дубинка валяется рядом на полу. Я принял сидячее положение, проверил, на месте ли деньги, потянулся и приготовился встретить наступающий день. С большой, надо признаться, неохотой.
Ворота распахнулись настежь. Снаружи шумел окутанный утренним туманом океан. У берега покачивался внушительных размеров парусник. По сходням с него спускался Грбонджа.
— Эй, Пловечи, подсоби-ка моим парням, — распорядился он, проходя мимо меня.
Вслед за ним на склад ввалилась разношерстная команда. Матросы расхватали мешки из ближайшей к выходу кучи. Ни слова из того, что они говорили, я не понимал, но в этом не было нужды. Работа была жаркая, скучная и физически утомительная, и заключалась в следующем: я переносил мешок из склада на корабль и возвращался за следующим. В мешках были овощи, и от их едкого запаха у меня слезились глаза. Лишь переправив на судно все овощи, мы улеглись на землю в тени, возле кадки со слабым пивом. Схватив одну из грязных деревянных кружек, привязанных к ней бечевкой, я дважды наполнил и осушил ее.
Вскоре подошел Грбонджа и велел собираться. Моряки убрали сходни, отвязали швартовы и стали поднимать парус. Я старался не мешать им — стоял у борта, играя дубинкой. В конце концов Грбонджа осерчал и велел мне убираться в каюту. Но не успел я отворить дверь, а он — тут как тут.
— Ну, теперь давай деньги, — потребовал старик.
— Не спеши, дедуля. Заплачу, сходя на берег, как договаривались.
— Только не на глазах у моих ребят. Ни к чему им видеть это.
— Не бойся. Сделаем так: ты будешь стоять у трапа, а я натолкнусь на тебя, будто ненароком, и незаметно суну кошелек тебе за пояс. И все, хватит об этом. Лучше расскажи, что ждет меня на острове.
— Беда! — захныкал он, запуская в бороду пальцы. — Зря я с тобой связался. Тебя поймают и прикончат, да и мне…
— Ну-ну, успокойся. Взгляни-ка ют на это. — Я поднес мешочек с деньгами к лучу света, падающему сквозь иллюминатор, и встряхнул. — Здесь все: заслуженный отдых, домик в сельской местности, ежедневно — баррель пива, блюдо свиных отбивные и великое множество прочих радостей.
Звон денег обладает великолепным успокаивающим свойством. Когда у Грбонджа перестали дрожать руки, я вконец его осчастливил, дав ему пригоршню монет.
— Задаток в знак нашей дружбы. А сейчас подумай-ка вот о чем. Поймают меня на берегу или нет, зависит от того, много ли я буду знать. Поэтому чем основательнее ты подготовишь меня к тому, что я увижу на острове, тем больше шансов, что сам не пострадаешь. Ну, давай, рассказывай.
— Да я о нем почти ничего не знаю. Ну, причалы там, склады. За складами рынок. Все это обнесено высокой стеной. За нее нас не пускают.
— А рынок большой?
— Громадный. Как-никак, центр торговли целой страны. Он тянется вдоль побережья на много мильдириов.
— А мильдириов — это сколько?
— Мильдир. Мильдириов — это во множественном числе. В одном мильдириове семьдесят латов.
— Ну, спасибо. Придется самому посмотреть.
Сопя и ворча, Грбонджа поднял крышку люка и исчез в трюме — отправился, видимо, прятать деньга. Мне не сиделось в каюте, и я поднялся на палубу. Чтобы не путаться под ногами матросов, прошел на нос. Туман рассеялся, передо мной расстилалась безмятежная синь. Судно приближалось к огромной полуразрушенной башке, торчавшей из воды. Я сразу понял, что ее построили еще в ТЕ годы.
Чтобы увидеть верхушку, пришлось запрокинуть голову. Башню венчал обломок моста, искореженные рельсы окунались в воду. Отовсюду выпирало ржавое железо, покачивались обрывки толстенных тросов. Я ужаснулся, представив катастрофу, разрушившую мост.
А может быть, это вовсе не катастрофа? Может быть, правители Невенкебла взорвали мост, чтобы отрезать остров от континента, погрязшего в варварстве? Вполне допустимо. И если им присуща подобная гибкость ума, мне совсем не просто будет проникнуть на остров. Но прежде, чем я успел встревожиться на этот счет, появилась более непосредственная угроза.
Прямо на нас, грохоча двигателями, неслось длинное, серое, ощетиненное пушками судно. Оно затормозило перед нашим носом и остановилось справа от нас; от волны, поднятой им, наш кораблик закачался и захлопал парусами.
Я старался не обращать внимания на хищный прицел смертоносных орудий, любое из которых могло в мгновение ока разнести наше судно в щепки. Но о чем беспокоиться? Мы — мирные торговцы, закон не нарушаем, верно?
Очевидно, капитан канонерки думал примерно также. Оскорбительно ревя гудком, судно развернулось и помчалось прочь. Когда оно удалилось на порядочное расстояние, один из наших матросов погрозил ему вслед кулаком и выкрикнул что-то неразборчивое.
Впереди рос остров Невенкебла — утесы и зеленые холмы, многоэтажные дома над круглой бухтой, за ними — фабричные корпуса, терриконы и дымящиеся трубы. Часть бухты отгорожена извилистой каменной стеной, по краям стены — форты с огромными орудийными стволами, торчащими из бойниц. Я кожей чувствовал подозрительные взгляды артиллеристов, видел, как медленно движутся нацеленные на нас жерла.
— Спокойно, Джимми! — бодро сказал я себе, крутя над головой дубинку. — Ты еще покажешь этим салагам, где раки зимуют. Куда им тягаться с Джимми ди Гризом!
Глава 5
— Спустить паруса, — заревел динамик. — Принять буксирный трос!
Тарахтя двигателями; к нам подрулил мощный буксир. Грбонджа торопливо переводил приказы своему экипажу. Матросы-островитяне знали свое дело: мы не успели еще убрать парус, а нас уже тащили к пристани, где толпился народ. Бухта была забита судами, погрузка-разгрузка шла полным ходом. Мы направились к свободному доку.
— Кого тут только нет, — сказал мне Грбонджа. — Вон та лоханка — из Пенпилика, та — из Грампаунда, та — из Прац-ан-Библя. Далеконько забрались, ничего не скажешь. Давай-ка денежка, а то на берегу опасно будет.
— Нет, папаша. Придется потерпеть. Уговор дороже денег.
От волнения его аж пот прошиб. Не отрывая глаза от приближающегося берега, Грбонджа пробубнил:
— Я сойду первым, поговорю с таможенником. Он соберет наши документы и взамен выдаст специальные значки для работы в порту. Тут и заплатишь, ладно?
— Ладно, только не потей. Думай о чем-нибудь приятном — о домике с садом, например.
Мы пришвартовались код присмотром двух вооруженных стражников, с помощью паровой лебедки спустили трап. Грбонджа сошел на пристань. «А вдруг выдаст? — мелькнула у меня в голове паническая мысль. Может надо было заплатить вперед?»
Через несколько минут (мне они показались столетиями) Грбонджа вернулся на судно, чтобы дать наставления команде. Пока он орал на матросов, я побывал в каюте. Дубинку пришлось оставить, зато я спрятал за пазуху кинжал, отмычку и кошелек с частью денег, которые решил приберечь. Ну вот, все готово. Я возвратился на палубу. Ребята уже таскали мешки; с ношей на плечах я сошел на пристань. Каждый из сходящих держал в руке документы; офицер у трапа складывал их в коробку, а матросам прикалывал на рубахи бирки. Похоже, ему давным-давно наскучила работа таможенника. Приближаясь к офицеру с документом в протянутой руке, я старался ничем не выдать страха.
— Следующий! — рявкнул он, зверски уколов меня значком. Я дернулся всем телом и едва не выругался, а он с улыбочкой садиста толкнул меня в спину и буркнул: — Шевелись, дубина. Следующий!
Наконец-то я на берегу и, слава Богу, пока ни в чем не заподозрен. Вслед за согнувшимся под тяжестью мешка матросом я вошел в сумрак склада. Там у растущей горы фруктов стоял Грбонджа.
— Деньги! Давай! — прохрапел он, отведя меня в сторону. Получив плату, Грбонджа с облегчением вздохнул.
Я оглянулся — кругом бетон и стальные стены — и поплелся за матросом к трапу. Таща третий мешок, я был близок к отчаянию. Еще несколько ходок, и выгружать будет нечего. Ведь не для того я заплатил кучу денег чтобы пройтись под парусом да размять мускулы.
Как же выбраться из порта? Вот беда — даже спрятаться негде, все просматривается. Островитяне, по всему видать, не жалуют незваных гостей. Я решил, что необходимо посидеть и спокойно подумать.
— Вели сделать перерыв на кружку пива, — шепнул я Грбондже, поравнявшись с ним у трапа. Офицер-таможенник ушел, но двое стражников остались и не спускали с нас глаз.
— Да ты что! Мы тут всегда без передышки вкалываем.
— А сегодня будет передышка. Ну чего ждешь? Хочешь, чтобы я рассказал о нашей сделке охранникам?
Грбонджа застонал, но не стал упрямиться.
— Шабаш, ребята! Пивком освежимся.
Понятное дело, ребята не стали выяснять, какая муха его укусила. Радостно вопя, они столпились вокруг бадейки. Глотнув кислятины, я отошел и уселся возле трапа на планшир. Посмотрел вниз — и увидел полоску воды между промежуточными опорами.
Вот он, мой единственный шанс. Стоявший рядом со мной охранник отошел. Грбонджа стоял спиной ко мне, матросов интересовало только пиво. Похоже, они чего-то не поделили —
