твоими страданиями! Послушай, Том Вилль! С тех пор как мы находимся здесь, я никого не допускаю к тебе; все почитают меня самым верным слугой, притом же ты сам написал это в своем духовном завещании, которое хранится у меня; ты нем теперь... и не можешь рассказать этого. Я не допущу тебя писать... притом же руки у тебя отнялись.
И каждый день, каждый час ты будешь беспрестанно видеть перед собой палача своего семейства, виновника твоего разорения и бедствий.
Я умертвил твое семейство!.. Сделал тебя немым, несчастным... Я! Один я!.. Слышишь ли ты, Том Вилль!.. и никто не будет знать этого... все будут почитать меня самым добродетельным, верным слугой... — негр ревел, как тигр, от злобной радости и прыгал по комнате, испуская ужасные вопли.
Когда этот припадок бешенства прошел, то он поднял колониста, лежащего без памяти на полу и положил его на кровать.
Том Вилль был поражен этой ужасной сценой, глаза его закрылись навеки...
Негр сорвал ветхое одеяло, покрывавшее худощавое и изможденное тело колониста, чтобы насладиться ужасным зрелищем его кончины.
— О! как еще сладка смерть твоя! — говорил черный. — Ты умираешь в постеле, ты страдал только шесть месяцев! Ты! который купил меня как скотину, повесил моего отца за деньги как вора, за то что он был стар и не мог больше работать для тебя.
Я должен был отомстить тебе за его жизнь и смерть. А для доброго сына мщение есть добродетель... Отец, доволен ли ты?.. погоди немного! — я скоро с тобой соединюсь!
И действительно, Атар-Гюль вскоре после того умер в Париже...
