У вокзала, сев на заднее сиденье служебной машины, Николай обнял Надежду:
– Ух, и ночь у нас сегодня будет! Сказка! Я так соскучился!
Надя поцеловала жениха:
– Я тоже. Но до этого придется еще вечер в обществе почти всей деревни провести! Просили не говорить, но не сдержалась. Тебе в Семенихе знатный прием готовят! И это справедливо.
– Батя, что ли, расстарался?
– Нет! Глава сельской Администрации Коганов распорядился.
Колян вздохнул:
– Этого еще не хватало! Ведь должен понимать, что после приема мужики в деревне неделю как минимум пить будут! Ну, Евгений Анатольевич, сам себе проблемы создает… и нам с тобой вдогонку!
Надя прижалась к Коляну:
– Переживем, Коля! Ведь у нас с тобой только все начинается! Все у нас впереди! Вся жизнь!
– Это точно!
Горшков повернулся к невесте, и молодые слились в долгом, страстном поцелуе.
Сержант-водитель смотрел на них в зеркало.
Захарченко одернул подчиненного:
– Ну что уставился, Разин? Не видел, как мужчина с женщиной целуются? Давай, поехали! И следи за дорогой и не пялься в зеркало.
Сержант завел «Волгу», и машина, выехав с привокзальной площади, взяла курс на Кантарск.
Николай с Надеждой возвращались домой. Влюбленные и счастливые. И кроме них двоих, сейчас больше ничего не существовало. Ни войны, ни мелькающего за окном мира.
