Вронская пошла в прихожую, вытащила с книжной полки справочник по психиатрии, зашелестела страницами.
Описание различных заболеваний, симптоматика, фармакология. Увы, ничего похожего на способы выведения из шокового состояния нет.
Лика покосилась на лежащий на столике у зеркала сотовый. Можно позвонить знакомому судебному психиатру. Но он – человек ответственный, к тому же хороший знакомый. А если примчится, увидит Захарова? Наверное, не стоит афишировать самодеятельность Седова.
– Остается только надеяться, что все с Андреем будет хорошо, – пробормотала Лика, возвращаясь на кухню. Она осторожно взяла Захарова за руку, тяжелую, безвольную. – Андрей, пошли в зал. Будем елку наряжать. Кажется, Новый год нам придется отмечать вместе. Пошли!
Вронская тянула его за руку, но Андрей и не думал приподниматься.
«Да уж, с моими пятьюдесятью кило такую тушу не сдвинуть, – Лика нахмурилась, чувствуя, как тело начинает пробирать озноб. – И что же делать? А если он захочет что-нибудь сотворить с собой, со мной? Он же огромный, сильный, я не справлюсь!»
Сначала убрать вилки, ножи. Потом позвонить Седову. Пусть присылает опера или сам приезжает. Андрею, кажется, становится все хуже и хуже…
Но набирать следователя не пришлось.
«Наша служба и опасная и трудна», – вкрадчиво запел телефон.
Лика ответила на звонок, пару минут слушала объяснения приятеля. А потом запрыгала от радости, как сумасшедшая.
– Андрей! Все получилось! Убийцу взяли с поличным!
– К-кого? – Захаров изумленно огляделся по сторонам. – Вронская? Помню, как Свету нашел. Как наручники надевали – помню. Потом все, провал. Кого взяли-то?
До праздника всего ничего, считаные часы. Дороги забиты под завязку, даже в метро пробки, но не агрессивные, радостные, оживленные.
«Кажется, Новый год я рискую встретить совершенно не так, как хотелось бы его провести, – уныло думал следователь Владимир Седов, медленно продвигаясь вперед по заполненному гудящей людской массой переходу между станциями. – Люда и Инга меня в порошок сотрут и будут правы. Задержание и помещение под стражу подозреваемой производилось с нарушением процессуальных норм, Захарова в СИЗО нет, и если только шеф узнает хотя бы о части моих подвигов, то будет иметь все основания привлекать к уголовной ответственности уже меня, – Володя отмахнулся от колючей, пахнущей зимой елки, которой кто- то невольно задевал его по лицу. – Но я не готовлюсь к празднику, не зачищаю следы профессиональной халатности. Я просто не могу ничем заниматься до тех пор, пока не пойму, почему все это случилось…»
…Он посмотрел на Лику Вронскую, морщившуюся от черного чая, ароматизированного карамелью, с кусочками фруктов. И вдруг увидел на этом же стуле, в этом кабинете совершенно другую женщину. Жанна Леонова тоже просила несладкого чая. Но никак не показала своего недоумения. Вежливость? Или попытка не привлекать внимания? Полина Калинина ведь, как уверяет ее подруга, всегда пила несладкий чай. Но забота о фигуре не означает полного отказа от сладкого. Инга тоже склонна к полноте, и никогда не будет добавлять в чай сахар. Но она уминает курагу, изюм, уверяя, что от этого не поправляются. Жанна угостила Полину чашечкой такого чая, с кусочками сладких фруктов, скрывающими вкус отравы? Или презентовала ей целую пачку, предварительно добавив туда яд? Скорее первый вариант, чем второй. Вначале она хотела просто убрать Полину, и яд для этих целей подходил наилучшим образом. А потом решила ее убить из пистолета. Уже заранее прикидывая, как обвинить в убийстве Андрея Захарова.
Боже, каким он был слепым! А ведь Жанна с самого начала произвела на него крайне негативное впечатление. Но как не растаять при такой активной помощи следствию.
Да он – попросту дурак! Привык искренне пытаться всегда помогать людям. И не удивляется такой же искренней помощи. Но если Жанна Леонова кому-то и пыталась помочь, то только себе.
Мужские черты ее лица. Лишенная заметных женских округлостей фигура профессиональной спортсменки. Оперативник Паша говорил: какой-то мужчина, в капюшоне, закрывающем лицо, проколол колесо «Porsche Cayenne». Мужчина? Если Леонова наденет бесформенную одежду и уберет волосы, ее можно принять за мужчину, без сомнений.
Жанна занималась биатлоном. И прекрасно владеет оружием. Почему, почему это не насторожило?
И визитка! Ее визитка рядом с трупом! Да она ее просто выронила! Наклонилась, чтобы убедиться: Полина мертва, и…
А как настойчиво она подчеркивала: у секретарши Захарова пропал пропуск, у нее сороковой размер обуви. Жанна заранее позаботилась о наличии подозреваемой. У самой Леоновой маленькая нога, но кто ей мешал надеть ботинки на несколько размеров больше?
Помощь в поимке Волкова. Мило, трогательно, как же. Для того, чтобы получить доступ к информации о татуировках осужденных, особых связей в МВД не требуется, достаточно человечка на низшем уровне. И вот следователь так кстати ловит зэка и находит у него дома полный комплект улик против Захарова.
Да Леонова же – исполнитель! Заказчик, видимо, Паничев, а Жанна, конечно же, исполнитель. Она все сделала сама, не привлекая к реализации щекотливого поручения подчиненных. Любой посредник повышает риск утечки информации! Паничев и Леонова заранее разработали план по выдавливанию Захарова из компании и позаботились о том, чтобы Андрей долго их не беспокоил. Тюремная камера и обвинение в совершении уголовных преступлений оградят их от бывшего компаньона. Надолго, надежно.
Деньги. Вот и мотив. Все, оказывается, так просто и понятно. И очень досадно, что этот пазл не сложился раньше.
– Ты чего зубами скрипишь? – хмуро поинтересовалась Лика, отодвигая чашку. – Сделай мне, кстати, кофе, пить твою отраву невозможно.
– Я думаю, что все эти преступления совершила Леонова, – следователь вскочил со стула и нервно заходил по кабинету. – В сговоре с Паничевым. Они решили подставить Захарова. Вот такой расклад. Никакой дружбы, только деньги.
На лице Вронской промелькнуло удивленное выражение, на которое тогда Володя внимания как-то не обратил. Он был уже полностью поглощен предстоящими планами.
Алиби Леоновой на момент гибели Калининой проверялось, ее показания подтвердились. Надо понять, как она выкрутилась из этой ситуации. Интересовался ли следователь, занимающийся делом Малышевского, алиби Леоновой на время смерти инструктора? Уточнить! Попросить криминалистов осмотреть замок квартиры, которую снимал Волков. Возможно, Леонова пользовалась отмычками и они оставили следы. Может, ее видел кто-то из соседей Волкова. А еще…
Как ушла Вронская, он толком даже не запомнил. Под утро Лика позвонила и призналась, что она укрывала Захаровых на даче родителей. И что Света мертва.
– Я думаю, Захарову отравили, – тихо сказала Лика. – Андрей говорит, жену накануне тошнило. И я вспомнила, что когда мы со Светой разговаривали, она тоже жаловалась на тошноту. Но я же сама беременна. Все мы, наверное, своим аршином меряем. И мне казалось, что Захарова просто ждет ребенка. Кстати, вчера я тебе не сказала, но… Короче, именно Леонова предупредила Андрея о том, что ты его разыскиваешь, убеждала Захарова спрятаться.
Смерть Светланы вызвала много вопросов. Если она знала о том, что Полина выставляет на аукцион яйцо Фаберже, то почему не рассказала об этом? Имела свой интерес в разорении мужа и поэтому молчала? А потом ее убрали как лишнего свидетеля? И почему Леонова предупредила Захарова? Ведь по этой логике выходит, она была заинтересована в том, чтобы Андрея задержали. А может, Жанна работала на два фронта, морочила голову сразу обоим совладельцам «Pan Zahar Group»?
На даче Ликиных родителей эксперт, осмотрев труп Светланы Захаровой, осторожно предположил, что девушка могла быть отравлена.
– Как отравлена? Да я же ее с работы забрал, а потом она со мной все время была, ничего не ела, – растерянно пробормотал Андрей.
«С работы. Из офиса. Свету Захарову отравили в офисе, – пронеслось в голове Седова. – У Леоновой там сообщница. Которая приносила Захаровой чашку отравленного чая или кофе. Кстати, кофе ведь тоже бывает со сладкими ароматическими добавками».
Сообщница? Но ведь это же рискованно. В салоне – женский коллектив, и вероятность того, что
