Алекс Тарн
БОСНИЙСКАЯ СПИРАЛЬ (ОНИ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ)
Берл вышел из машины, и полуденный иерусалимский зной, по-приятельски обхватив за плечи, жарко дохнул ему в лицо горьковатым запахом раскаленной земли и хвои.
— Отстань, бижу, — сказал Берл с легким оттенком досады. — Меня этим не возьмешь.
Прозрачная звонкая глубина висела над городом; тени пугливо прятались под стены и под деревья. Берл миновал мельницу и, спустившись по широкой лестнице, повернул налево. Каменные плиты мостовой ослепительно сияли на солнце. Остановившись у одной из дверей, он постучал.
— Открыто!
Берл глубоко вздохнул и открыл дверь. Он волновался. До этого момента ему ни разу еще не приходилось встречаться лицом к лицу с самим Габриэлем Каганом. Да и теперь, честно говоря, необходимость такой встречи представлялась ему сомнительной. Обычная ориентировка перед заданием… Зачем проводить ее на столь высоком уровне?.. Непонятно…
В большой комнате было прохладно. Посередине царил необъятный стол черного дерева, заваленный бумагами и разнокалиберными книгами с торчащими из них цветными закладками. Вдоль стен со стеллажей насупленно глядели темные толстые тома, посверкивая золотым тиснением корешков. У огромного, обращенного в сторону Сионской Горы окна стояли кресла — массивные, под стать всему интерьеру. Хозяин, сухо щелкнув суставами, встал из-за стола навстречу Берлу.
— Садитесь, молодой человек, — сказал он, указывая на кресла. — Я немедленно присоединюсь к вам, вот только закончу абзац… И налейте себе чего-нибудь… там… на столике.
Посреди фразы Габриэль Каган вернулся к небольшому ноутбуку и вновь принялся настукивать на клавиатуре. Последние слова старик произнес уже скорее себе под нос, нежели обращаясь к собеседнику. Берл улыбнулся. Легендарный Мудрец вовсе не выглядел таким уж внушительным. Высокий, нескладный, в домашнем клетчатом пиджаке и мятых бесформенных брюках, он походил на птицу-секретаря из детского мультфильма — особенно сейчас, когда, сгорбившись и нависая над компьютером своим огромными клювообразным носом, он совершенно по-птичьи выклевывал одним пальцем нужные клавиши.
Берл плеснул себе немного джина, добавил кубики льда и тоник.
«Надо бы и птице что-нибудь налить, а то ведь совсем высохнет…» — подумал он и приготовился кашлянуть поделикатнее.
— Мне ничего не нужно, — раздраженно произнес старик, не поднимая головы. — Садитесь, молодой человек, сколько раз повторять?
Берл пожал плечами и уселся в кресло перед окном. Опаленные солнцем стены Старого Города сияли перед ним в своем молчаливом величии. Жаркое полуденное марево струилось между холмами, и оттого казалось, что башни, шпили и купола Иерусалима плывут над землей, как на гигантском ковре- самолете.
— Небесный Иерусалим, — проговорил старик у него за спиной. — Подождите еще минутку, уже недолго.
Гм… Берл чуть не поперхнулся. Он что — мысли читает?
— Увы, не все, — Каган захлопнул крышку ноутбука и встал. — Только самые очевидные.
Он прошелся по комнате и встал рядом с Берлом, глядя в окно.
— Мигель Карцон. Приходилось ли вам слышать это имя?
Берл поерзал в своем кресле. Он чувствовал себя неловко рядом со стоящим Мудрецом.
— Карцон? Это уж не тот ли испанский судья, что сделал себе имя на судебном преследовании Пиночета?
— Именно. Весьма честолюбивый, блестящий молодой человек. В двадцать четыре года он был уже судьей. В тридцать два — членом Национального Суда Испании… — старик скептически хмыкнул. — Многие, особенно в академических кругах, невысоко оценивают его чисто профессиональные достоинства. Говорят, что парню не хватает глубины…
Мудрец замолчал.
— Завидуют?.. — осторожно предположил Берл.
— Что не вызывает никакого сомнения, — продолжил Каган, полностью игнорируя осторожную попытку собеседника превратить лекцию в диалог, — так это его исключительное умение выгодно себя подать. Пресса носит Карцона на руках. И что с того, что зачастую арестованные им очевидные преступники выходят сухими из воды благодаря плохой подготовке процесса? Кого это в конечном счете волнует? Кто вообще читает сообщения о судебных провалах, набранные мелким шрифтом между светскими новостями и биржевыми сводками? Шум, шум, шум!.. — вот двигатель современного мира!
Старик раздраженно фыркнул и забегал по комнате, щелкая суставами пальцев. Берл сидел, втянув голову в плечи и не понимая решительно ничего.
— Газетная жвачка! Телевизионное пойло! — гневно выпалил Каган у него за спиной и всплеснул руками. При этом его локти угрожающе хрустнули.
«Черт возьми, — подумал Берл. — Еще, чего доброго, развалится тут прямо в моем присутствии. Вот скандал будет.»
— Извините, Габриэль, — торопливо заметил он вслух, не забывая, однако, и о таинственных телепатических способностях хозяина. — Если вы обвиняете в этом лично меня…
— Что?.. При чем тут вы? — Старик резко остановился. Он удивленно посмотрел на Берла, как будто начисто забыл о его присутствии, и теперь недоумевал, откуда вдруг в комнате взялся этот верзила с квадратной челюстью. Глубоко вздохнув, Каган вернулся к окну и сел в кресло рядом со своим гостем.
— Извините, Берл, — сказал он тоном пониже. — Я что-то нервничаю. Но с вашей непосредственной задачей это никак не связано. Итак, Мигель Карцон.
Старик составил вместе кончики длинных костлявых пальцев и продолжил уже совершенно бесстрастно.
— Когда нашему герою стало тесно в маленькой Испании, он, не колеблясь, вышел на международную арену. В самом деле: зачем в поте лица бегать за местными наркодилерами, если можно найти громкое дело и без проблем заработать себе заголовки в главных газетах всех мировых столиц? Скажем, предъявив иск правительству Аргентины или выдав ордер на арест дряхлого генерала Пиночета… Так оно и случилось. Карцон получил в точности то, на что он и рассчитывал: бесконечные интервью, сияние юпитеров, славословия на всех языках, лицо на обложках «Тайма» и «Ньюсвика». Но! Но, увы, молодой человек, честолюбие хуже наркотика — даже самые сильные почести и похвалы приносят всего лишь кратковременное удовлетворение. Как бы громко ни гремело имя честолюбца, ему непременно хочется еще. Еще громче, еще ярче, еще шире… И вот бывшего чилийского диктатора хватил удар, а бесплодная погоня за другими латиноамериканскими прохвостами наскучила ветреной прессе. Слава понеслась искать других героев, и наш бедный Мигель совсем загрустил.
Каган недобро усмехнулся.
— Тут-то мы и решили: зачем такому добру пропадать? Все-таки парень уже показал себя как гений пиара, так отчего бы нам не использовать его в нужном направлении?
Берл кивнул. Он начинал понимать, о чем идет речь. Международный террор! Как-никак, самая модная тема…
— Вот именно, Берл! — подхватил Мудрец, будто вновь услышав его мысли. — Модная тема! Карцона интересует мода, нас — война с террором на всех возможных фронтах. У Карцона — известнейшее имя, у нас — никому не известная информация. Ну как тут не составить взаимовыгодный картель?
Старик снова поднялся с кресла и прошелся по комнате.
— В настоящее время судья Карцон, сам того не зная, представляет для нас немалую ценность. Как обычно, он не пытается копать слишком глубоко, и поэтому мы сливаем ему нужные данные, особо не рискуя
